Внесла небольшие правки ещё в первую главу! Небольшие, но, на мой скромный взгляд, делающие текст привлекательней)

Фандом: Yuri!!! on Ice
Название: centripetal force (ссылка на фикбук)
Автор: braveten
Переводчица:  Dakota_23
Оригинал: archiveofourown.org/works/9534413/chapters/2155...
Пэйринг: Виктор/Юри
Рейтинг: R
Жанры: Романтика, Юмор, Hurt/comfort, AU, Учебные заведения
Размер: планируется Макси, написано 128 страниц, 5 частей
Статус: в процессе
Описание: Виктор говорит на семи языках. И язык физики – не один из них. Однако, к счастью, выходит так, что он живёт в одной комнате со своей полной противоположностью: стеснительным темноволосым парнем, который оказывается студентом с факультета физики.

1 глава, 2 глава, 3 глава, 4 глава

– Паутину где лучше повесить? Здесь или тут? – спрашивает Кристоф. Он держит её в руках, прикрыв один глаз – словно воображая, как она будет смотреться. – Или с другой стороны? Кстати, я думаю, паутинки нужно будет ещё подкупить.

– Да везде хорошо, – едва взглянув, откликается Виктор.

Кристоф бросает на него обеспокоенный взгляд, но возвращается к своим делам. Взяв небольшую лестницу, он ставит её у подножия дерева.

– Кем собираешься одеться? – бросает он между прочим.

– Кем одеться? – отстранённо переспрашивает Виктор. – Я ещё не думал об этом.

Они на время замолкают, пока Кристоф возится с паутиной. Последний штрих – и вот она закреплена наилучшим образом. Виктор облокачивается на ближайшее дерево, оглядывая лес. Все члены братства либо корпят над чем-то сами, либо кому-то помогают, но как им помочь, он не знает. Когда он снова поворачивается к Кристофу, тот уже твёрдо стоит на земле и теперь смотрит на него, приподняв брови.

– Что?! – машинально защищается Виктор, замечая напряжённый взгляд.

– Перестань уже.

Он недоумённо смотрит на Кристофа в ответ, прокручивая в голове последние несколько минут – и приходит к выводу, что ничего обидного вроде бы не говорил.

– Ты об украшениях?

– Нет, я о твоей хандре. Я знаю, что это связано с Юри, но…

– У нас с Юри всё в порядке, – предпринимает попытку возразить Виктор.

– …но я уже говорил тебе, как разрешить эту ситуацию.

Разрешение Кристофа, которое тот предлагал ему уже бессчётное количество раз, заключалось в разговоре с Юри по душам. Проблема только в том, что не о чем им разговаривать. У них всё хорошо. Замечательно. Идеально. Ну, насколько это возможно. Поэтому если бы Виктор завёл с Юри разговор на тему их отношений, то сказать ему попросту было бы нечего. Они оба и так прекрасно друг друга поняли.

Не желая более обсуждать это, Виктор наклоняется за гигантским пластмассовым пауком со словами:

– Пойду украшу им что-нибудь, – и уходит.

~

Когда Юри заходит в комнату после своего первого теста по французскому, Виктор, нетерпеливо улыбаясь, спускается к нему с кровати.

– Ну? Как всё прошло?

Ничего не говоря, Юри обнимает его. Виктор с улыбкой обнимает его в ответ – зная, что сейчас ему это позволено, ведь Юри сам обнял его. Но он не желает прерывать объятие. Он кладёт подбородок на макушку Юри и закрывает глаза, мечтая раствориться в этом моменте, утонуть в ощущении сжимающих его рук, в ауре неописуемой, волнительной радости Юри.

– У меня А, – счастливо говорит он.

Тогда Виктор поднимает его и буквально кружит над полом.

– Звучит как повод отпраздновать! А ты знаешь, как сказать «праздник» по-французски?

Юри, раскрасневшийся, с сияющими от восторга глазами, отстраняется ровно настолько, чтобы встретиться с ним взглядами.

– Без понятия.

– La célébration!

Виктор всё ещё не выпускает его из своих рук.

А Юри всё ещё обнимает его, сцепив пальцы за шеей.

Вспомнив данное себе обещание, Виктор резко отстраняется от него.

Если в глазах Юри и промелькнула обида, то всего только на секунду – Виктор убеждает себя, что ему это только показалось. Даже каким-то чудом в это верит.

– Давай я куплю тебе обед, – предлагает он, стараясь как можно быстрее замять неловкий момент.

– Нет, тебе не обязательно это делать... – отвечает Юри, приковав глаза к полу и качая головой.

– Oui, je dois. Обязательно, – настаивает Виктор. – Ты же не занят сейчас?

– Прости, на самом деле занят, – извиняющимся тоном говорит Юри, прикусив губу.

Виктор выдерживает паузу, с прищуром на него поглядев – и под его взглядом Юри неловко переминается с ноги на ногу.

– Ты ведь шутишь, не так ли? – медленно и немного неуверенно произносит он.

– Не могу поверить, что ты меня раскусил, – на губах Юри расцветает улыбка. Тяжело вздохнув, Виктор начинает обуваться.

– Начинаю читать тебя всё лучше и лучше! Я мог бы даже написать о тебе справочник.

– Справочник? – тоже обуваясь, переспрашивает Юри, сидя на стуле возле своего стола. – Справочник для лучшего понимания меня?

– «Кацуки Юри для чайников», – согласно утверждает он. – Глава первая: сарказм. Глава вторая: коронные фразочки.

Юри, рассмеявшись, встаёт, после чего направляется в ванную, чтобы привести в порядок волосы.

– Не думаю, что кто-то купил бы такую книгу.

– Все бы в кампусе купили, – хмыкает Виктор. – Но это стало бы самой длинной книгой из когда-либо написанных, поэтому она наверняка была бы дорогой.

– Неужели я такой сложный? – чистосердечно интересуется Юри, выключая в ванной свет и становясь возле входной двери.

– Противоречивый. Вот ты, такой интересный парень, и в таком восторге от какой-то скучной физики.

– Ты ещё не понял, что эта шуточка про скучную физику уже набила оскомину? – со вздохом спрашивает Юри, придерживая дверь.

– Когда это?

– Когда ты пошутил её ещё в первый раз. Я, наверное, напишу свой справочник, в противовес твоему. «Виктор Никифоров для чайников». Разве что из всех книг, когда-либо написанных, эта будет самой короткой.

Виктор приподнимает бровь. В это время они с Юри поднимаются по лестнице, и Юри слегка придерживается за перила одной рукой.

– Хочешь сказать, что я простак? – с притворной обидой спрашивает Виктор.

– Возможно.

– Ну и что же будет в этой книге?

Юри на секунду задумывается, прежде чем ответить:

– Дай время подумать. Я дам знать, как появятся первые наброски.

~

– А это вкусно, – заявляет Виктор, пробуя спагетти.

– Это… мм…

Виктор в замешательстве прекращает есть, глядя на насупившегося Юри, который сидит, прикрыв глаза.

– C'est délicieux? – неуверенно спрашивает он.

Вот интересно, как бы биология объяснила физическую боль, которая возникла в груди Виктора в этот момент. Ей нет медицинского обоснования, наука здесь бессильна. Но она есть. Боль, от которой появляется комок в горле, от которой жжёт глаза. Сожаление, которое он не может ни проглотить, ни понять; отчаяние, похожее на бурлящий вакуум.

Затем Виктор опомнился: он ведь даже не улыбнулся на эту милую ремарку по-французски.

– Всё верно, – просто кивает он.

Юри, похоже, слегка озадачен его реакцией, но не задаёт вопросов и приступает к еде.

Виктор полагал, что умеет лучше контролировать свои чувства.

А в действительности, всё дело ведь в животных инстинктах, верно? Виктор понимает, что не видит в Юри просто друга. Что его влечёт к Юри, и эта жажда большего всепоглощающа настолько, что он только об этом и думает. Как же унизительно, отвратительно и жалко…

Виктор замечает, что Юри всё ещё с непониманием смотрит на него.

– Прости, в облаках витаю, – уклончиво отвечает он, пытаясь отбросить свои мысли и вернуться в реальность.

Юри не верит ему.

Сложно заставить его поверить, если Виктор не верит сам себе.

~

– Ты замёрз?

Когда они только шли в столовую, то им и в голову не могло прийти, насколько на обратном пути похолодает. Юри обнимает себя за плечи и зябко трёт одну ногу о другую.

– Нет, всё в порядке.

– У тебя нет с собой курточки.

В ответ молчание.

Виктор снимает свой плащ и аккуратно набрасывает его на плечи Юри.

– Держи.

– Нет, я не могу его взять, – протестует он, выбираясь из плаща. – Иначе замёрзнешь ты.

– Бери, – упрямится Виктор. Мгновение поколебавшись, Юри кутается в одолженную вещь – бежевую и немного великоватую.

– Спасибо.

Когда они возвращаются в комнату общежития, Юри делает им обоим горячий шоколад. Сидя за столом, Виктор греет руки о чашку, пролистывая ленту.

– Мне нужно придумать костюм на вечеринку, – делится он.

– А кем ты был в прошлом году? – интересуется Юри, подъезжая на своём стуле поближе к Виктору, почти соприкасаясь с ним коленями.

– Полицейским.

– Полицейским?

У Юри вид, словно он едва сдерживает улыбку.

– А что здесь такого?

– Ну не знаю, просто… – Юри смеётся, потирая шею. – Пытаюсь себе представить.

– А я сейчас даже покажу, – Виктор нажимает на один из альбомов в галерее телефона и протягивает Юри открытую фотографию. Тот ничего не произносит, пялясь на неё с широко раскрытыми глазами. Виктор замечает, что он тяжело сглатывает, приоткрыв губы, и затем молниеносно отводит глаза. – Что? Не нравится?

Он нервно жмёт плечами.

– Мне… Да нет, просто… Мда уж.

– Мда уж?

– Мда уж.

Виктор косится на него, стараясь прочитать его мысли по выражению лица, но затем засовывает телефон обратно в карман.

– Так вот, что же мне придумать в этом году? Может, не париться, и надеть то же самое?

– Нет, – выпаливает Юри.

– Что? Всё-таки не надевать?

– Не… – Юри в очередной раз сглатывает. – Не надевай... Эм, может, попробовать что-нибудь ещё? Персонажа какого, или ещё кого-нибудь.

– Персонажа? – заинтересованно спрашивает Виктор, опираясь локтём на подлокотник стула и кладя подбородок на ладонь. – Типа кого?

Юри ненадолго задумывается, прежде чем ответить:

– Ну, у Ртути серебряные волосы.

– Какого ещё Ртути?

– Ты не знаешь, кто такой Ртуть? Герой Марвел?

– Марвел? А, это комиксы вроде бы… – покачиваясь из стороны в сторону, спрашивает Виктор, по всей видимости, сбитый с толку.

– Не только. Мы посмотрим с тобой как-нибудь фильмы. М-м-м… У кого же ещё серебряные волосы… Дейенерис Таргариен? – ехидно улыбается Юри. – Но для неё у тебя волосы коротковаты.

– …Дейенерис Таргариен? – снова в замешательстве Виктор.

– Ты… Ты что… Не смотрел Игру Престолов?

– Э-э, нет.

В глазах Юри застыли неверие и ужас.

Виктор не может сдержать смех, глядя на него. И тут у него в голове появляется чудесная идея:

– Может, как-нибудь вместе её посмотрим?

– Что угодно, но только не этот сериал, – твёрдо отвечает Юри.

– Почему же нет?

– Просто… не этот сериал. Слушай, я не знаю, кем бы тебе ещё можно было нарядиться. Ты мог бы быть обычным зомби или кем-то в том же духе. – Юри откидывается назад, делая вид, что тщательно изучает Виктора. – Или Дэнни-призраком. У него тоже серебряные волосы.

– Кем-кем?

– Неважно, – смеётся Юри.

Виктор проводит языком по губам, глядя в потолок.

– Думаю, ты прав насчёт того, чтобы нарядиться кем-нибудь типичным для Хэллоуина. Зомби хороший вариант.

– И Пхичит хорошо справляется с необычным гримом, – добавляет Юри. – Он мог бы тебе подсобить.

– Отличная идея. А сейчас давай-ка посмотрим те фильмы Марвел, про которые ты говорил.
Юри довольно улыбается и встаёт.

– Ладно. Итак, есть две версии фильмов: «Люди Икс» и «Мстители». Ртуть там играют два разных актёра.

– А почему? – с интересом спрашивает Виктор, наблюдая за тем, как Юри забирает свой ноутбук с кровати и начинает что-то печатать, прислонившись к столу. Он отмахивается от вопроса.

– Из-за разногласий в видении персонажей, или как-то так. Эм, так, какой из них хочешь посмотреть?

– А какой тебе больше нравится?

Юри хмыкает, не отрывая взгляда от ноутбука.

– Ну, в «Люди Икс» Ртуть играет Эван Питерс, можем посмотреть это.

Виктор пододвигает свой стул ближе к Юри, чтобы тоже видеть экран.

– Это и есть Эван Питерс? – спрашивает он, и получает в ответ кивок. – Он тебе нравится?

– Ну, Пхичит чуть ли не влюблён в него.

Виктор хотел бы сказать, что ему не слишком интересно, в кого там влюблён Пхичит, и что Юри уклонился от прямого ответа на вопрос, но в итоге решает не заморачиваться. Юри загружает фильм на пиратском сайте, после чего забирается на свою кровать и пододвигается вбок, чтобы Виктор мог сесть рядом. Они не в первый раз так сидят, поставив подушки к стене и опустившись на них спинами, когда как ноутбук покоится на их коленях.

Фильм начинается, и Виктор немного ёрзает на кровати, устраиваясь поудобнее. Одна его рука зажата между ним и Юри, и вскоре ему уже становится неудобно.

– Ты не возражаешь, если я…

Юри коротко бросает на него взгляд, не сразу понимая, о чём речь.

– А, да, конечно.

Виктор высвобождает руку и кладёт её на плечи Юри, слегка его приобнимая. Судя по всему, в этой позе тому тоже становится удобнее. «Просто нам обоим так гораздо комфортнее», – решает Виктор. Он бы хотел думать о их позе как о чём-то взаимовыгодном. Да, им обоим от этого хорошо. Только и всего.

Разве что Юри немного прислоняется к нему – можно ли считать это объятием? А вообще, насколько близко нужно сидеть, чтобы поза считалась объятием? А можно ли сказать, что они обнимаются, потому что Виктор положил свою руку на плечи Юри, и тот уже практически лежит на его плече? И что бы такого придумать, чтобы Юри полностью опустил свою голову ему на плечо? Разве только ему вообще не следует говорить что-либо, не следует ничего предпринимать, ему даже думать об этом не надо, потому что неосознанно он начинает надеяться – и только затем, чтобы в конечном итоге неизбежно все эти надежды пали крахом…

– В этой части они находятся в будущем, – шепчет Юри.

Ах да. Точно. Фильм.

– В будущем?

– Да. Сюжет немного запутанный, – говорит он, увеличивая яркость экрана. – Поэтому я буду объяснять его по ходу фильма. Но сейчас всё, что тебе следует знать, это то, что они в будущем и сражаются вот с этими штуками.

– Смотри, вот у неё серебряные волосы, – отмечает Виктор, когда на экране возникает женщина.

– Это Шторм, – Юри с улыбкой поднимает на него глаза. – Тебе бы она подошла.

Виктор толкает его плечом.

– Она ведь контролирует погоду? Тогда я бы мог отменить все наши пары.

– Мне нравится ход твоих мыслей.

Фильм продолжается, и они замолкают.

В какой-то момент Юри зевает, прикрывая рот рукой. Виктор переводит на него взгляд, замечая, что из-за их позы тот неудобно прислоняется к стене головой.

– Если хочешь, можешь прилечь на моё плечо.

– Ты уверен? – спрашивает Юри, встречаясь с ним глазами.

В ответ Виктор просто притягивает Юри ближе к себе. Тот вздыхает, кладя голову ему на плечо – так, определённо, гораздо удобнее. Затем он показывает на экран:

– Вот, смотри, это момент, когда представляют Ртуть.

Виктор наблюдает за тем, как мужчина с серебряными волосами играет в пинг-понг сам с собой.

– У него супер-скорость?

– Угу.

Виктор кладёт голову так, что его щека трётся о волосы Юри. «По-дружески, по-дружески, по-дружески», – мысленно заклинает себя Виктор, в то время как его рука словно сама по себе крепче сжимает плечо Юри, притягивая ещё ближе. «По-дружески, по-дружески». Платонические отношения – это то, чего Юри хочет между ними, поэтому того же самого хочет и Виктор. Но нет ведь ничего такого в том, чтобы приобнять Юри за плечо. Это ведь его дружеская привилегия, верно? Он ведь может позволить себе наслаждаться прикосновением, не испытывая при этом чувства вины?

Чем больше проходит времени, тем больше внимания Виктор уделяет мыслям о лежащем рядом Юри, чем мыслям о фильме. Интересно, не это ли Ад – иметь возможность прикоснуться к Юри, но не так, как бы ему по-настоящему хотелось. Никогда не быть с ним в отношениях, которых бы ему хотелось по-настоящему. Или, может, это Рай – покуда ему вообще дозволено касаться Юри?

– Может, в следующий раз досмотрим? – тихо спрашивает Юри. – А то мне что-то спать хочется.

– Конечно, – кивает Виктор. – У меня всё равно есть кое-какие задания, которые не мешало бы выполнить, – и он выпускает Юри из своего захвата, слезает с кровати и затем наблюдает, как Юри кладёт подушку на место, пышно её взбивает и буквально на неё падает. Юри снова зевает. Ноутбук всё ещё лежит рядом с ним. – Ты прямо жить без него не можешь, да?

Раздаётся неразборчивое бормотание.

– Чего?

– Я сказал «Да, и что?», – уже отчётливее поясняет Юри.

– Я серьёзно, – говорит Виктор, с ласковой улыбкой глядя на него.

– А что плохого в том, чтобы спать рядом с ноутбуком?

– Ну не знаю… Радиация?

Юри мычит, после чего укрывается одеялом.

– Нет там никакой радиации. Я в полном порядке. Но можешь отодвинуть его, если так хочется.

Виктор хотел было возразить, но затем вспоминает, что Юри учится на факультете физики и, вполне вероятно, знает об этом гораздо больше, чем он сам. Тем не менее, он ставит ноутбук на стол.

– Свет выключить?

– Не обязательно.

– Сладких снов.

Виктор этого не замечает, но Юри, прежде чем закрыть глаза снова, бросает на него суровый взгляд.

~

– И это твой костюм? – уточняет Кристоф, изучая футболку с эмблемой супермена и джинсы Виктора. – Ну я даже не знаю, как бы это помягче сказать…

– У меня не было идей лучше, – пожимает плечами Виктор. Кристоф вздыхает, сражённый блестящим ответом.

– Ну, можно поработать и с таким, я думаю… – и с этими словами он открывает свой шкаф. – На, должно подойти.

Виктор ловит голубую рубашку на пуговицах; затем в него летит чёрный галстук.

– А это для чего?

– Ты можешь эффектно разорвать на себе рубашку, когда тебя спросят, что у тебя за костюм, – поясняет Кристоф. – И твои джинсы недостаточно обтягивающие. Ты забыл, это не просто вечеринка на Хэллоуин, это секси-вечеринка на Хэллоуин. Ох, Витя, ты словно больше не помнишь, кто ты такой.

– Недостаточно обтягивающие, говоришь… – повторяет Виктор, направляясь в ванную Пхичита с Крисом комнаты и изучающим взглядом осматривает своё отражение в зеркале. – Хм-м-м.

– Только потому, что Юри не собирается идти на вечеринку, не значит, что можно расслабляться, – порицает Кристоф. – У нас, знаешь ли, есть репутация, которую нужно поддерживать. Вот, примерь.

Виктор переодевается и вскоре выходит босиком из ванной в голубой рубашке поверх своей футболки супермена и в галстуке; джинсы облегают все нужные места. Он оглядывает себя в зеркале ещё раз.

– Так лучше?

– Гораздо. Вот теперь ты готов.

– Пойду, скажу Юри пару слов перед уходом, – говорит Виктор. – Может, он всё-таки согласится пойти с нами?

– А я пока найду Пхичита.

~

Виктор находит Юри в темноте на кровати; его лицо освещает экран компьютера. Это напоминает Виктору о том, как он впервые вошёл в эту комнату в начале года.

– Юри, мы уже скоро уходим.

– А, – откликается тот, видимо, не понимая, почему тогда Виктор здесь. – Удачи там.

– Уверен, что не хочешь присоединиться?

– Уверен, – мягко улыбается Юри. – Тебе всё равно без меня веселее будет.

Виктор ошарашен таким заявлением.

Юри, должно быть, шутит.

Конечно, конечно, он шутит.

Виктор открывает рот, чтобы ответить что-нибудь. Ничего не приходит на ум. Он пытается снова:

– Э-э, в каком смысле?

– Да так, ничего, – небрежно отвечает Юри, бросая на Виктора успокаивающий взгляд, который оказывает на того совершенно противоположный эффект. – Присмотришь за Пхичитом вместо меня? Он иногда заходит немного слишком на вечеринках.

– Хорошо.

~

Кристоф приходит в костюме дровосека. Однако же он быстро избавляется от своего пластмассового топора ещё в начале вечеринки, потому что таскаться с ним слишком уж муторно. От дровосека в его образе осталась разве что расстёгнутая красная клетчатая рубашка. Виктор видит, как на Кристофа показывают пальцами, перешептываясь.

Пхичит приходит в костюме героя своего любимого фильма «Король и фигурист». Несмотря на то, что никто из присутствующих не уловил отсылку, тот не поскупился на слова и минут десять объяснял каждому, кто готов был его слушать, сюжет. Джей-Джей оделся королём и сверкал золотой короной, целуя свою девушку Изабель.

Музыка неприятно бьёт по ушам – она настолько громкая, что её едва ли вообще можно считать музыкой. Виктор зажигает вместе с Крисом, хотя так темно, что не разберёшь, в самом деле это Крис или нет. Танцующие тени деревьев угрожающе нависают над толпой, и только луна – единственный источник света. На горизонте появляется Пхичит, он подходит к Виктору и берёт его за руки – а Виктор раскручивает его в танце, безудержно смеясь. Алкоголь потихоньку даёт в голову, и каким-то образом и непонятно когда Виктор теряет свою голубую рубашку, и на нём остаются лишь чёрный галстук и футболка супермена.

– До дна, до дна, до дна! – скандирует толпа, в то время как некто в костюме пирата лакает что-то из огромной кружки. Этот несчастный наверняка пожалеет об этом наутро, но сейчас, судя по всему, он от души веселится.

Какой-то парень, окутанный темнотой, проводит по груди Кристофа пальцами, и тот дерзко ему улыбается. Кто-то пихает Виктору в руки бутылку шампанского и салютует, когда Виктор открывает её. Золотистая жидкость стекает из горлышка по его пальцам. Он пытается слизать её, но ничего не выходит: большая часть содержимого бутылки оказывается на земле. Затем Виктор видит Пхичита, который оживлённо разговаривает с каким-то темноволосым парнем, лица которого не видно. Но он очень напоминает…

Юри?

Виктор стрелой летит сквозь толпу, чтобы рассмотреть получше.

Нет, обознался. Не Юри.

– Виктор! Ты знаком с Сынгилем?

Он посылает Сынгилю улыбку – и спотыкается о что-то на земле, но вовремя успевает ухватиться за дерево с громким «уй!». Пхичит, смеётся, ноги у него заплетаются, но он всё равно спешит к нему на выручку. Он хватает Виктора за руку, силясь его поднять, но падает за компанию, и Виктор тоже начинает смеяться.

– Жаль, Юри здесь нет, – говорит Пхичит – его едва слышно за людским галдежом и шумом музыки.

И Виктору на ум приходит идея.

Гениальная идея.

– Я приведу его.

Пхичит с энтузиазмом кивает.

– Отличная мысль! Скажи ему, что и я очень хочу, чтобы он пришёл. Это точно поможет уговорить его.

– Мхммм, – согласно мычит Виктор, пытаясь встать на ноги. Его руки снова обнимают ствол дерева. – Как же клёво. И ты тоже такой клёвый.

– И ты клёвый. А теперь иди за Юри и позови его сюда.

Виктор кивает, отдавшись своей миссии с запалом, и идёт через поляну на огоньки света, которыми вдали выделяются университетские постройки. По пути он в кого-то врезается, и этот кто-то и ненамеренно выливает на него свой напиток, вызывая у него тем самым смех.

– Виктор! Ай да к нам, в караоке петь! – зовёт его Кристоф.

Он поёт с ними три песни, а затем вспоминает о миссии и снова продолжает путь в общежитие.

Кое-как добравшись до туда, он застревает перед главным ходом, будучи не в силах вставить ключ в замочную скважину. К счастью, какой-то добрый малый видит это и помогает ему попасть внутрь. Он неровно шагает по лестнице, и, наконец, прибывает к своей цели. Все эти мучения он терпит потому, что Юри непременно понравится эта вечеринка. Он был бы в восторге. Он бы тоже великолепно провёл время. Хоть бы на минутку расслабился и забыл о своей физике – а может, даже потанцевал бы с ним. Его руки скользили бы под его футболкой, а губы прижимались к обнажённой коже…

– Юри, – на выдохе произносит Виктор, открывая дверь в их комнату.

Где же он?

Его здесь нет.

Почему его здесь нет?

Виктор закрывает за собой дверь и присаживается за свой стол, откидываясь на спинку стула и вытягивая руки вперёд.

– Юри, ты прячешься? – нарочито растягивая слова, произносит он, и срывается на хихиканье, представляя себя со стороны.

Открывает дверь ванной, и оттуда выходит Юри, вытирающий волосы полотенцем.

– Виктор? Ты же только пару часов назад ушёл. Что, уже всё закончилось?

– Юри, – бубнит Виктор, прокручиваясь на стуле, чтобы видеть его. – Тебе нужно присоединиться к нам.

Тот не отвечает, вешая полотенце на серебряный поручень в ванной, и затем подходит к нему ближе.

– Ты пьян?

– Нет, нет, – снова хихикает Виктор, качая головой.

На губах Юри слабая улыбка, и Виктор не понимает, почему.

– Тогда вставай, – говорит он.

Виктор встаёт.

Валится на Юри.

И вот они уже оба лежат распластанные на полу.

– Ты в порядке? – поспешно спрашивает Юри.

«Как же хорошо лежать на нём», – думает Виктор. Утыкается ему шею и целует.

– Ты такой добрый. Всегда добр ко мне. Не замечал? Что бы я ни делал, ты всегда добр ко мне.

– Э-э… Спасибо.

– Ага-а-а, – поддакивает Виктор, закрывая глаза. Одна его рука достаёт до волос Юри, и пальцы нежно проводят по мягким прядям. Волшебно мягким. Волшебно. Этому есть только одно объяснение:

– Ты используешь волшебный шампунь?

– Сколько ты выпил? – посмеиваясь, спрашивает Юри.

– Нисколько, – убеждает его Виктор. Разве он пил? Хотя да, когда Юри спросил, он почувствовал странный привкус алкоголя во рту. И ещё голова так приятно гудит и кружится, а тело лёгкое. – Я пришёл за тобой.

– О, так ты… Да не стоило.

Пауза.

– Виктор, как думаешь, ты в состоянии встать с меня? А то я дышать не могу.
Виктор слезает с него, помогая Юри подняться, но сам наваливается на стену.

– Оп-па…

– Всё хорошо? – обеспокоенно спрашивает Юри. – Давай, присаживайся на свой стул. Не ложись на кровать, иначе упадёшь с неё.

– Вот видишь? Такой добрый, – продолжает Виктор, позволяя Юри подвести себя к стулу. Он усаживается на стул и делает оборот вокруг своей оси – к горлу тут же подступает тошнота, поэтому он тормозит ногами о пол. – Пойдём со мной на вечеринку, Юри.

– Хочешь, я отведу тебя к ним обратно? – предлагает он. – Сам оставаться не буду, но добраться до туда помогу.

Виктор делает гримасу.

– Отведёшь меня, но сам не останешься? Тогда какой вообще смысл?
– Э-э-э…

Виктор снова смеётся – Юри восхитителен. Серьёзно, поцеловать бы его.

– Юри, а угадай, что!

Юри улыбается и садится на свой собственный стул, подъезжая на нём ближе.

– Что?

– Я Супермен.

Он снова делает оборот вокруг оси и тут же об этом жалеет; Юри, забеспокоившись, помогает ему сесть как следует.

– Так, не надо тебе на стуле сидеть… м-м… Вот, сядь на пол.

Виктор садится на пол, скрестив ноги, но Юри остаётся сидеть на своём стуле, и он настойчиво тянет его за рукав.

– Садись со мной.

Юри садится – и Виктор замечает, что щёки его принимают алый оттенок. Он любит, когда Юри краснеет. И самого Юри любит. Любит в нём всё, от пунцовых щёк и розовых губ до волшебно-мягких волос. И тут Юри начинает смеяться – сначала Виктор не понимает, в чём дело, но затем осознаёт, что только что выдал всю эту тираду вслух.

– Тебе нравится, когда я краснею? – застенчиво спрашивает Юри.

Виктор с серьёзным лицом кивает.

Вот бы он мог сказать кому-нибудь о том, что чувствует. Кому-нибудь, хоть кому-то.

– А можно я расскажу тебе секрет?

Виктор понимает, что находится в двоякой ситуации: хочет во всём признаться Юри, но одновременно не хочет, чтобы тот знал. Он понимает всю абсурдность своих метаний, но Юри подсаживается к нему ближе. Прекрасно: несколько минут назад они были тесно прижаты друг к другу на полу, и затем – сидели друг от друга непозволительно далеко. И вот сейчас между ними всего лишь несколько дюймов. Это значительно улучшает положение.

Однако больше Юри не сокращает между ними расстояние.

– Рассказывай, – отвечает он.

– Иди сюда.

Юри придвигается ещё ближе. Виктор продолжает тянуть его за рукав, пока тот не садится к нему вплотную, прижимаясь бедром. Он обвивает Юри руками в объятии и кладёт подбородок ему на плечо, касаясь губами шеи, прямо под ухом.

– Так что за секрет?

Виктор изо всех сил напрягает извилины, чтобы вспомнить самому, что это был за секрет. Он вспоминает, но в следующую секунду осознаёт: Юри же сидит прямо перед его носом.

– Я не могу рассказать.

– Вот как, – смеётся Юри. – Должно быть, это страшная тайна?

– Самая страшная, – кивает Виктор. – И она связана с тобой.

– Со мной?

Голова Виктора раскалывается.

– Мы можем прилечь на кровать?

Юри в сомнении кусает губу.

– Хорошо, только дай мне помочь тебе забраться на неё. И не слишком на ней вертись. Не хочу, чтобы ты свалился.

Виктор поскальзывается на лестнице, и Юри бледнеет от страха. Он помогает ему забраться, и когда Виктор уже наверху, его рука словно приклеивается к рукаву Юри.

– Ложись со мной.

Тот не сопротивляется и просто ложится рядом.

– Так лучше?

– Гораздо.

– Так о чём твой секрет?

– Какой секрет? – хмурится Виктор.

– Ты сказал, что у тебя есть секрет, который связан со мной.

Виктор скользит руками по торсу Юри и прижимает его к себе, утыкаясь лицом ему в плечо. Он такой тёплый и так ласково ему улыбается, обнимая в ответ.

– Ладно, я скажу тебе при одном условии.

– Каком условии? – интересуется Юри, выглядя при этом весьма счастливо. Странным образом счастливо. В его глазах светится неподдающаяся определению эмоция, будто что-то, что обычно скрыто оболочкой, сейчас обнажено и открыто.

– Только никому не рассказывай.

– Не скажу никому, уговорил – хихикает Юри.

Виктор двигается на кровати выше, чтобы быть с Юри на одном уровне глаз, лоб ко лбу. Он пронизывает его тяжким взглядом, не соответствующим играющей на губах улыбке.

– Итак. Ты готов?

Юри, сглотнув, кивает.

– Ты говоришь во сне, – шепчет Виктор.

Пауза.

Юри, очевидно, удивлён.

Виктор снова утыкается лицом ему в шею, вдыхая его запах и касаясь дыханием нежной кожи.

– И это так очаровательно. Мне нравится слушать твою сонную речь. Я чувствую такое счастье, – Виктор делает очередное мыслительное усилие и приходит к заключению: – Многие твои привычки делают меня счастливым так, как я никогда не был раньше.

Юри ничего на это не говорит. Поэтому Виктор решает продолжить:

– Например, мне нравится, что ты поёшь в душе. Это очаровательно. Мне вообще очень нравится твой голос. Ещё я люблю, когда ты касаешься своих волос – это так мило. А больше всего я люблю сам трогать твои волосы, – добавляет Виктор, гладя Юри по волосам и что-то мурлыча себе под нос.

Всё ещё ноль реакции.

– Но… – медленно начинает Виктор, пытаясь сконцентрироваться на своих словах. – Но иногда это причиняет боль.

– Причиняет боль? – в тон ему шепчет Юри. Сейчас он обнимает его, касаясь спины – аккуратно, словно Виктор сделан из стекла. Одна рука касается его волос, и Виктор подаётся навстречу, крепко зажмуриваясь. Почему-то это прикосновение напомнило ему о доме, о Санкт-Петербурге. Он мог бы жить в объятиях Юри, жить его прикосновениями. – Что ты имеешь виду?

– Когда бы ты ни делал всё это, – поясняет он, – все эти милые мелочи... Мне больно.

Юри вплетает пальцы в пряди волос и заботливо проводит по голове.

– Я не понимаю.

Виктор слегка отстраняется и смотрит ему в глаза. Он берёт руку Юри в свою, переплетает их пальцы вместе и кладёт их соединённые руки себе на грудь, чтобы тот смог почувствовать. Не зная, как подобрать нужные слова.

– Здесь.

Выражение глаз Юри душераздирающее, опустошённое.

– Ох, Виктор…

– Мне больно даже сейчас.

В самом деле больно.

Юри выглядит опечаленным. Его глаза слабо мерцают, словно он пытается решить, что делать. Его брови сведены в напряжении, и Виктор пальцем свободной руки тыкает его между глазами.

– Когда ты концентрируешься на чём-то, то у тебя здесь появляется маленькая морщинка. Она тоже прелестная.

Юри смеётся, но ему очевидно не весело. Наоборот, это делает его лицо ещё более грустным. Он тянется ближе, целуя Виктора в щёку и кладя на неё ладонь.

– Тебе нужно поспать.

– Ты останешься со мной?

Юри тихо улыбается и кивает.

– Если ты этого хочешь.

– Хочу, – уверяет Виктор. – Очень хочу.

– Тогда спокойной ночи.

Он закрывает глаза, вдыхает аромат Юри, перемешанный с запахом алкоголя, и позволяет заманить себя в царство снов. Когда он начинает засыпать, ему кажется, что он чувствует чужие губы на своих волосах. Призрачное ощущение – но всё же оно есть.

~

– Эй, Кларк Кент! Никак, проснулся?

В ответ Виктор издаёт красноречивый стон.

Слышится звук поворачиваемой ручки двери, и через несколько секунд комнату заливает свет, безжалостно ударяя по сомкнутым векам. Виктор переваливается на другую сторону, на что-то натыкаясь.

На что-то.

Или, вернее, на кого-то.

Юри?

– Оу, – произносит Кристоф, опираясь на дверной косяк. – Я не вовремя? А то дверь открыта была.

Виктор застывает, глядя на спящее лицо Юри. Оно умиротворённо расслабленное, голова повёрнута в его сторону; одна рука покоится на талии Виктора, а другая подложена под голову на манер подушки. Он переворачивается и что-то неразборчиво бормочет, притираясь ближе к нему с коротким выдохом.

– Ты всё ещё здесь? – тихо спрашивает Виктор, вытягивая шею, чтобы видеть Кристофа.

– Я рад, что вы, голубки, поладили, – Кристоф понижает голос.

Виктор закрывает глаза и его хватает лишь на то, чтобы произнести:

– Пожалуйста, уходи.

Кристоф покорно уходит.

Опять воцаряется тишина, а Юри мирно спит рядом с ним в блаженном неведении.

Он снова что-то бухтит. На японском, кажется.

Виктор тщится вспомнить, что произошло прошлой ночью, и глубоко задумывается, не раскрывая глаз. Так, он был на вечеринке. Оделся Суперменом – видимо, поэтому на нём всё ещё тематическая футболка. Там был Кристоф, и Пхичит тоже был, вообще все были… Была выпивка. Много выпивки. Настолько много, что негде было скрыться от запаха алкоголя; на ноги беспрестанно наступали, а в наиболее тёмных местечках леса люди спотыкались о корни деревьев.

А что было потом?

Как он сюда добрался?

И, что более важно, как оказался в кровати Юри?

Юри… Они с ним…

Ну, они точно разговаривали – Виктор расплывчато помнит голос Юри прошлой ночью.

И вот его ударяет осознанием.

О нет.

Нет-нет-нет-нет.

Он же ведь, наверное, ему всё рассказал, во всём признался. Расписался в каждой тайной мысли, в каждом сокровенном желании. И теперь Юри всё знает. И наверняка ненавидит его. Вероятно, он и обнимал его сейчас из жалости – или же, что ещё хуже, он как-то взобрался к Юри на кровать, и из той же жалости тот не стал его прогонять. Нет, нет, нет. Неужели он разрушил их дружбу обычной попойкой?

Как бы то ни было, ему не следовало всё это делать. Вероятно, всего лишь вероятно, он сумеет всё исправить и сохранить их дружбу; убедит Юри, что всё произошедшее не имеет значения. Да, ещё не слишком поздно. Отныне ему нужно быть строже к себе, провести строгий диалог со своим подсознанием. Нужно избегать выпивки. Ещё ему необходимо…

Юри зевает.

Свой протяжный зевок он пытается скрыть, и вместо того, чтобы прикрыть рот рукой, он прячет лицо у Виктора на груди. И так тесно, насколько возможно, льнёт к нему. Его нога проскальзывает между ног Виктора.

Хуже и быть не могло.

Потому что Юри не осознаёт, что сейчас делает, и в тот миг, когда он проснётся и увидит, что Виктор просто закрывал на их позу глаза, что он воспользовался моментом, когда Юри себя не контровал, всё будет кончено. Виктор осторожно отодвигается, и Юри роняет голову на подушку. Он снова зевает, и в этот раз переворачивается на спину, скользит пальцами по бедру Виктора – и убирает руку. Открывает глаза.

Виктор обмирает.

Если он замрёт статуей, то, может, Юри не увидит его.

Он как-нибудь сольётся со стеной или с простынями. Замаскируется.

Юри медленно просыпается, и когда он открывает глаза, то сразу же озирается.

Его взгляд моментально падает на Виктора.

Он приподнимается на локтях.

– У тебя сто процентов голова трещит, – невнятно говорит он сиплым ото сна голосом. Затем он спускается с кровати и наощупь идёт до шкафчика в ванной. – Аспирин. Выпей.

Виктор в потрясённом молчании наблюдает за тем, как Юри протягивает ему аспирин, после чего берёт неоткрытую бутылку воды со своего стола и передаёт ему.

– Ты ведь голоден? Давай я принесу тебе чего-нибудь.

Виктор выпивает таблетку.

– Виктор?

– Поесть… поесть бы не помешало.

Юри надевает обувь и выходит из комнаты, не надевая очки.

В голове Виктора проносится целый ураган.

Догадок, чувств, теорий.

Не похоже, что Юри злится – скорее, просто обеспокоен. Искренне обеспокоен его состоянием. Виктор садится поудобнее на кровати, когда как его разум умоляет тело пересесть на свою собственную кровать, чтобы замять неловкую ситуацию. Но он остаётся сидеть там, где сидел, изо всех сил стараясь утихомирить пульсацию в голове.

Юри возвращается в мгновение ока.

– Не хотел тратить время, чтобы идти в столовую, поэтому просто купил тебе маффин на первом этаже. Надеюсь, сойдёт.

Виктор подозрительно откусывает кусочек. Черника.

Они оба молчат. Юри садится на кровать немного поодаль от Виктора, словно обдумывая что-то. Виктор шугается, когда Юри заговаривает:

– Ты помнишь что-нибудь? С прошлой ночи, я имею в виду.

Виктор сводит брови, делая ещё один укус от маффина.

– Помню… помню, как я танцевал. Кажется, под какую-то песню Fitz and The Tantrums. И потом… помню, что видел тебя. После этого всё как в тумане.

– Вот как.

– Я… Я сказал что-то, или…?

Он не продолжает.

Пауза длится всего лишь секунду, но ощущается гораздо длиннее, тяжелее и значимей, будто что-то застыло в воздухе, прошило лёгкие и сорвалось с губ дыханием. Виктор, чувствует, как его сердце бухает в груди, когда он полностью вынимает маффин из обёртки, сминает её и кидает в мусорку рядом со столом Юри. Затем он поднимает глаза на него, гадая, о чём тот думает.

Юри не перестаёт глядеть на него оценочным взглядом. И на какое-то мгновение он выглядит почти нереальным: волосы взъерошены, в глазах застыла эмоция, которую Виктор не может определить; солнце освещает его черты, заставляя сиять подобно звёздам. Подобно эфемерному нечто, что не может быть реальным – но реально.

– Ладно… – выдыхает Юри.

И что это значит?

Затем Виктор понимает, что Юри, скорее всего, говорил сам с собой. Поэтому не отвечает, сосредотачиваясь на его лице, на том, чтобы прочитать, о чём тот думает, что же может быть в его мыслях. Он вспоминает свою шутку про справочник по Юри Кацуки, но правда заключается в том, что он бы даже не знал, с чего его начать. Потому что невозможно угадать, какое качество в нём преобладает, что определяет его личность, что можно было бы поставить во главе книги.

– Давай уже разберёмся с этим, – медленно, но весомо говорит он. – Я хочу разобраться.

– Разобраться? – непонимающе начинает Виктор. Либо он вчера перебрал больше, чем думал ранее, либо Юри толкует о какой-то бессмыслице. – Разобраться с этим?

Юри рвано вдыхает, но не отводит глаза.

– У тебя два варианта. Ты меня внимательно слушаешь?

Виктор молча кивает.

И тогда Юри придвигается к нему ближе; его ноги всё ещё свисают с кровати, но сейчас он сидит всего в паре дюймов от Виктора.

– Два варианта. Либо ты хочешь поцеловать меня и целуешь, либо не хочешь – и не целуешь. Я достаточно понятно изъясняюсь?

– Я… – тупо начинает Виктор.

– Нет, я устал от всего этого. Либо ты хочешь, либо не хочешь. Потому что когда я недавно поцеловал тебя сам, ты не ответил на поцелуй, поэтому я предположил, что ты не хотел его – и, прошу заметить, вполне нормально к этому отнёсся. Но ты продолжал вести себя так заботливо по отношению ко мне, а ещё тискаешь постоянно, поэтому я начал думать, что, наверное, ты просто такой человек. Но когда ты ушёл прошлой ночью, надрался, а потом столько всего наговорил и сделал, что сейчас я не знаю, что и думать, потому что ты…

Виктор целует его.

И Юри целует его в ответ.

Он сокращает между ними расстояние ещё больше, прикасаясь своей ногой к ноге Юри, гладит руками его волосы, чувствуя знакомую шелковистость. Его губы мягкие, невозможно тёплые, нежные. Одну руку он сжимает у него на спине, сминая ткань дурацкой футболки, а другой касается предплечья Виктора – так легко, что тот не может понять, мерещится ему это прикосновение или нет.

Виктор закрывает глаза, сосредотачиваясь на ощущениях, теряясь в них. Юри отвечает на касание губ, позволяя Виктору контролировать поцелуй, и тот начинает посасывать его нижнюю губу, потом переключается на верхнюю – и так тепло, так невесомо. Их словно притянуло магнитом, между ними будто сверкают искры, вместе с тихими выдохами и ласковыми прикосновениями. Напряжение, что было между ними весь этот месяц, наконец, ослабло.

– Бог мой, – выдыхает Юри, отстраняясь, и его рука тут же взлетает ко рту и накрывает его. Ярко-красный от поцелуя, он смотрит на Виктора огромными глазами. На его губах видна плохо скрываемая улыбка.

– Что? – быстро спрашивает Виктор, смутившись. Он не убирает руки от волос Юри, бездумно гладя и наслаждаясь их шёлком.

Юри нервно смеётся и игриво толкает Виктора плечом.

– Не думал, что ты в самом деле сделаешь это.

Виктор тоже смеётся, потому что невозможно сопротивляться заразительному смеху Юри – и потому что его разум плывёт от похмелья и поцелуя, а ещё потому, что он поверить не может в то, что между ними только что произошло.

– Ты имеешь в виду, не ожидал, что я поцелую тебя?

Юри кивает головой.

– А что я наговорил тебе ночью? – интересуется Виктор.

– Много всего. Это было довольно сентиментально.

– Сентиментально?

– Сентиментально, как у Николаса Спаркса.

– В таком случае, романтично? – улыбается Виктор.

– Вроде того, – улыбка Юри ещё шире, чем его.

Виктор хочет продолжить начатое, но не сразу решается испытать удачу.

– Могу я снова поцеловать тебя?

Галстук, всё ещё повязанный вокруг шеи, приходится кстати, потому что Юри берёт его в руку и притягивает Виктора к себе. На этот раз поцелуй не такой невинный: он сопровождается покусыванием губ, соприкосновением языков: их ресницы дрожат – поцелуй выходит жарким и страстным. Виктору нравится, что теперь Юри проявляет инициативу – он тает под его прикосновениями, вцепляется в его волосы. Юри довольно мычит под ним, и Виктор задействует руку, чтобы уложить Юри спиной на кровать, седлая его бёдра.

– Виктор, – тихо говорит Юри, упираясь ладонью ему в грудь, осторожно отстраняя.

Требуется секунда, чтобы Виктор понял, что его отталкивают, и перестал целовать Юри. Он слезает с него, изумлённо моргая.

– Ты… ты разве не?..

– Нет-нет, я хочу, – честно говорит Юри. – Просто… Тебе не кажется, что тебе нужно, э-э… – его голос затихает.

Виктор окидывает себя взглядом.

Точно.

Он сейчас точно не в самом подходящем состоянии, чтобы целовать Юри Кацуки.

– Я сейчас вернусь, – говорит он, сползая с кровати и бегом направляясь в ванную. – Не двигайся!

Юри переворачивается на бок, наблюдая за его действиями.

– А чуть-чуть можно?

– Если только совсем чуть-чуть, – уступает Виктор.

~

Это был самый быстрый душ, который он когда-либо принимал в своей жизни.

Он выходит из ванной комнаты в белой футболке и джинсах и с улыбкой взбирается обратно на кровать к Юри.

– А сейчас мы можем продолжить?

Это сродни раю – нет, даже лучше. Целуя Юри, Виктор теряется в догадках, как сумел продержаться без этого так долго и сможет ли прожить без его поцелуев в будущем. Серьёзно, а не отменить ли занятия, запереться в комнате и целовать Юри до конца своих дней? Он подмечает то, как легко тот стискивает его бока, как его волосы разметались по подушке, подмечает едва уловимую улыбку на его губах, которая, кажется, в точности отвечает его собственной.

Поцелуй замедляется – он уже не такой пылкий, и Виктор сосредотачивается на наслаждении моментом, на внимательном изучении рта Юри своим языком, на сохранении баланса, на том, как Юри время от времени издаёт под ним тихие звуки – отражения его собственных. Когда они прерываются, чтобы отдышаться, глаза Юри блестят.

– Так теперь я в безопасности? – спрашивает он.

– В безопасности от чего? – в свою очередь задаёт вопрос Виктор, смещая свои губы на подбородок Юри, затем поднимается вверх до виска – и снова вниз, к шее.

– От розыгрышей.

– Исключено. С чего бы что-то поменялось?

Юри неопределённо жмёт плечами и наклоняет голову вбок, прикрыв глаза.

– В таком случае, мне нужно держать оборону.

– Полагаю, что так, – мечтательно отвечает Виктор. – Между прочим, у меня уже есть некоторые намётки.

На самом деле, нет, но это в точности вызывает ту реакцию, которую он хотел получить – Юри заинтересованно поднимает глаза.

– И какие же?

– Я не могу тебе рассказать.

– Вот как.

Виктор задерживает губы на местечке на шее, где бьётся пульс, и слегка засасывает кожу – так, чтобы не оставлять следов. Юри на мгновение задерживает дыхание и сильнее сжимает руки на теле Виктора.

– Я нашёл твоё слабое место, – поддразнивает Виктор, продолжая скользить языком и беззастенчиво растягивая губы в улыбке.

– А я думаю… Виктор, – выдыхает Юри, и его тело буквально вытягивает струной, словно умоляя о продолжении.

– Наверное, у меня теперь есть твоё новое любимое выражение лица.

– Ты смешон.

– Почему мы не сделали этого раньше? – спрашивает Виктор, касаясь шеи Юри горячим дыханием.

– Потому что я не гей.

Виктор застывает и в недоумении отнимает голову от его шеи.

– Ты… ты не…

Юри, прикусив изнутри щёку, качает головой.

– Нет. На самом деле, я натурал. Прости… Мне следовало сказать тебе раньше.

– О… – на выдохе произносит Виктор.

Его слова как удар. Словно что-то тяжёлое обрушивается на его грудь, вышибает из лёгких воздух. В голове всё ещё стоит приятное гудение от поцелуя, болезненная пульсация от похмелья. Он понимает, что выглядит сейчас так, будто по нему проехались катком, волосы всё ещё мокрые, а губы покраснели и припухли от поцелуя. Юри жалостливо на него смотрит, неловко ёрзая.

– Прости.

– Ну… Ну, ничего… – медленно и озадаченно выговаривает Виктор.

Так Юри не хочет его целовать?

Или всё-таки хочет?

Или это что-то совершенно иное, может, ему было просто интересно посмотреть, что будет, или же…

– Виктор? Я же пошутил!

Виктор испускает тяжёлый выдох, перекатывается с Юри и ложится подле него на этой слишком маленькой для двоих кровати.

– Ты вообще понимаешь, что только что довёл меня до сердечного приступа?

– Извини, – бормочет он, поворачиваясь к нему боком, чтобы видеть его лицо. – Неудачная шутка.

– А у меня теперь сердце бьётся, как сумасшедшее, – строго говорит Виктор. – Из-за твоего жестокого чувства юмора я мог свалиться замертво. Ты теперь мой должник.

– Твой должник? – повторяет Юри, и Виктор кивает.

– Как бы ты хотел мне отплатить?

Юри тянется к нему и чувственно целует, накрыв рукой его щёку.

– Этого искупит мою вину?

Виктор притворяется, что раздумывает:

– Может быть. Посмотрим.

~

Часом позже Виктор решает взять с собой Маккачина во двор. Аспирин и еда ощутимо облегчили его страдания. Юри идёт по другую сторону от него, держа руки в карманах курточки. Студенты с прошедшей вечеринки подходят к Виктору и хлопают его по спине, поздравляя с успешным проведением мероприятия, и каждый раз перед тем, как уйти, бросают на Юри странный взгляд.

Это… Странно.

Юри открывает Йик-Йак и наблюдает картину маслом: имя Виктора мелькает в каждом посте, а Пхичит тем временем присылает ему в личку скриншоты самых смешных безобидных постов. Пока они идут по направлению к дому Якова за Маккачином, Виктор без какой бы то ни было на то причины идёт к Юри очень близко – их плечи беспрестанно соприкасаются во время ходьбы. Это приятно, однако взглядов привлекает к ним ещё больше.

– Маккачин! – зовёт собаку Виктор, открывая входные двери.

Маккачин, обезумев от радости, набрасывается на него, толкает лапами в грудь и валит прямо на лужайку. Юри испуганно вздрагивает, но Виктор хохочет, почёсывая любимца за ушами.

– Привет, Маккачин, – здоровается Юри, и тот обращает на него взгляд. Хорошо, хоть с ног не сбивает, как некоторых.

Виктор нацепляет поводок, и они идут во двор, пока Маккачин радостно тянет поводок.

– Иногда я встаю на скейтборд и позволяю ему себя вести, – говорит Виктор, и его в то же мгновение тянет в сторону – Маккачин принюхался к дереву.

– Представляю себе, – говорит с улыбкой Юри, воображая эту картину.

Будучи уже во дворе, Виктор отстёгивает поводок, наблюдая за тем, как пудель поторапливается в сторону группки студентов, которые ему крайне рады.

– Самый популярный человек в кампусе!

Юри мысленно отмечает, что Маккчин вообще-то не человек, но решает не озвучивать свои мысли. Вместо этого он просто садится рядом с Виктором за стол. Настольный зонтик прикрывает их головы от солнца. Его рука покоится на столе, Виктор берёт её, бездумно играя пальцами, и Юри застенчиво оглядывается по сторонам.

– Не хочешь, чтобы о нас знали? – спрашивает Виктор, выпуская его руку.

– Нет, не в этом дело, просто… – он облизывает губы и слегка отмахивается. – Многих это может сбить с толку, вот и всё.

Виктор в недоумении поднимает бровь.

– Сбить с толку? Как?

– Да так, неважно, – уклоняется от ответа Юри.

Виктор будто бы не замечает всех тех взглядов, что на них направлены. Конечно, он никогда не был обделён вниманием, но сейчас, когда они с Юри вместе, внимания стало раза в два больше. И когда как Виктор греется в лучах славы, Юри под ними будто скукоживается.

– С тобой всё хорошо? – Виктор явно встревожен.

Юри отгоняет тревожные мысли и улыбается.

– Да, порядок. Просто задумался.

– О чём?

Голова Виктора лежит на сложенных на столе руках. Вытянувшись вперёд, он выжидающе всматривается в его лицо. Прядка волос падает ему на глаза, и Юри заправляет её назад.

– О тебе.

– Обо мне? Неужто я присутствую в думах самого Юри Кацуки? Наряду с ох-такими-интересными физическими концепциями и кацудоном?

Юри пихает его. Виктор пихает его в ответ, прежде чем подсесть ближе.

– Напомни-ка, почему я вообще с тобой разговариваю?

Виктор, закрыв один глаз, делает вид, что серьёзно задумался.

– Так, ну, я симпатичный. Талантливый, вне всяких сомнений – спешу сообщить, что все мои учителя в детстве называли меня вундеркиндом.

– В детстве.

– Эй! – протестует он. – Я и сейчас очень умный, Юри.

– И самовлюблённый.

Виктор дуется и снова берёт его за руку.

– Ты меня обижаешь. Ты постоянно обижаешь меня. Третья глава «Юри Кацуки для чайников» будет о том, какой ты грубый.

– А я думал, про сарказм ты напишешь в первой главе, – напоминает Юри.

– О, ну вообще-то есть разница между сарказмом и тем, что ты разбиваешь мне сердце.

Юри смеётся, сжимая его пальцы.

– Хорошо, я постараюсь быть добрее к тебе.

– Здорово. Если не знаешь, с чего начать, то позволь помочь: у меня есть домашка по физике на понедельник.

– На понедельник? Дай угадаю: ты к ней даже не притрагивался, – когда Виктор обиженно выпячивает губу, Юри сдерживается и не продолжает подкалывать, переходя на серьёзный тон. – На какую тему?

– Там на выбор. У нас есть двадцать пунктов, из которых нужно взять что-то одно.

– Правда? – просиял Юри. – Тогда мы можем выбрать оттуда что-нибудь интересненькое.

– Интересненькое? – протягивает Виктор. – Не понимаю я тебя.

– Дай посмотреть.

Открыв список тем на телефоне и протянув его Юри, Виктор кладёт подбородок на ладонь и наблюдает за тем, как с каждой строчкой тот сияет всё ярче и ярче. А Юри не понимает, как Виктор не находит всё это настолько же интересным, как он сам, но уже давно отбросил попытки разобраться в этом.

– Здесь есть Никола Тесла, кот Шрёдингера, фотовольтаика, антивещество… Как же выбрать что-то одно?

– Ох, в самом деле, как же теперь быть? – веселится Виктор. – Какая трагедия. Подожди-ка, а что эта за тема с кошкой? Я люблю кошек.

Юри улыбнулся, придвигаясь к нему ещё ближе и указывая на список.

– Кот Шрёдингера. Тебе понравится. Это в меньшей степени физика и в большей философия. Итак, представь, что в коробке есть кошка. Никто в эту коробку не заглядывал. Откуда тебе знать, мертва кошка или нет?

– Ну, она ведь всё равно в конечном итоге умрёт, – хмурится Виктор.

– Да, но если ты не заглянешь в коробку, ты не сможешь это доказать.

– То есть это вроде философской загадки «слышен ли звук падающего дерева в лесу, если рядом никого нет»?

Юри возбуждённо кивает.

– Да, но есть вариации. Так, смотри, у тебя есть кошка в коробке, а также механизм с частичкой радиоактивного источника с прикреплённой отравой во флакончике.

– Звучит жутко, – бледнеет Виктор.

– Это просто воображение, – успокаивает Юри.

– Но я не хочу думать об умирающих кошках, это…

– Тише, послушай, – убеждает он. – Так вот, кошка, радиоактивный источник и флакончик с отравой. Когда происходит распад радиации, то флакончик разбивается, и отрава в итоге убивает кошку. Но ты не знаешь, когда конкретно происходит распад, или когда разбивается флакончик, или когда умирает кошка. Так? Это произойдёт, так или иначе, но ты не знаешь, когда.

Виктор, по-честному, уже заблудился в этом потоке мыслей, но Юри выглядит таким увлечённым, таким красивым, что он кивает.

– Вот это и есть то, что называется Копенгагенской интерпретацией. Тот факт, что кошка может быть жива или мертва в один и тот же момент называется квантовой суперпозицией, потому что он связан со случайным субатомным событием, когда частички радиации уже распались и высвободили яд – или ещё нет. Это всё квантовая механика, но как только кто-нибудь заглянет в коробку, то может сразу определить, жива кошка или нет, а не то и другое одновременно, а также определит, произошёл или не произошёл распад. Следовательно, как только будет произведено наблюдение, это перестанет быть квантовой суперпозицией и внесёт ясность в вопрос, когда реальность стала той или иной возможностью, когда как без наблюдения доказательств тому не будет.

Закончив, Юри смотрит на Виктора так, словно тот напускал слюней на свою рубашку.

– Разве это не интересно? – умоляющим тоном спрашивает Юри, выглядя немного смущённым.

Виктор открывает рот, закрывает, но потом открывает снова:

– А ты не… но зачем им нужно было использовать кошку?

Юри моргает.

– Не… Не в этом суть. Я же сказал, это квантовая механика.

И тишина.

– Ты очень красивый, Юри, ты знал об этом?

Юри снова подталкивает его плечом, краснея.

– Да серьёзно, это ведь не так сложно.

– Я отключился на квантовом чём-то-чём-то-чём-то. Но ты ведь поможешь мне с домашкой, а? Мы можем написать про кошку, даже при условии, что звучит это ну очень грустно.

– Я же сказал, это не грустно, потому что это всё не по-настоящему… – Юри останавливается, понимая, что бесполезно. – Ладно, конечно, напишем про кошку.

– Бедная киса, – вздыхает Виктор.

– Но это же не по-настоящему, сколько повторять… Всё, сдаюсь. По крайней мере, ты тоже красивый.

Виктор смотрит на него и затем кладёт голову ему на плечо.

– Ты что, объективизируешь меня?

– Наверное.

– Ты грубый, повторяю тебе. Ужасно грубый.

@темы: перевод, кацудон, фанфики, yuri on ice, centripetal force

---

А я тут принесла чего))

Фандом: Yuri!!! on Ice
Название: centripetal force (ссылка на фикбук)
Автор: braveten
Переводчица:  Dakota_23
Оригинал: archiveofourown.org/works/9534413/chapters/2155...
Пэйринг: Виктор/Юри
Рейтинг: R
Жанры: Романтика, Юмор, Hurt/comfort, AU, Учебные заведения
Размер: планируется Макси, написано 98 страниц, 4 части
Статус: в процессе
Описание: Виктор говорит на семи языках. И язык физики – не один из них. Однако, к счастью, выходит так, что он живёт в одной комнате со своей полной противоположностью: стеснительным темноволосым парнем, который оказывается студентом с факультета физики.

1 глава, 2 глава, 3 глава

Настало время теста, и Виктор нервно стучит ручкой по столу.

Сначала он делает это тихо, однако затем постукивание превращается в надоедливый тик, и сидящая за соседней партой девушка смотрит на Виктора таким взглядом, что могла бы просверлить в нём ни много ни мало целый кратер. Он оставляет ручку в покое и кладёт подбородок на ладони, вглядываясь в маленькие цифры на листе с заданием. Полный порядок. Ему это по зубам. Ведь это тест по физике, всего-навсего физике. Все ведь её сдают. Да она ему на раз плюнуть.

А ещё физика нравится Юри. Ему она кажется интересной.

Назовите силы, которые воздействуют на движущийся велосипед. Вариантов ответа несколько, но сам вопрос – одно из тех дурацких заданий с римскими числами, из-за которых Виктору хочется разорвать тест в клочья. И в голову, как нарочно, лезут воспоминания об их с Юри последней подготовке, во время которой тот лежал под ним, приоткрыв губы, а его глаза сияли невозможным блеском…

– Осталось пять минут, – раздаётся голос, и звук каблуков угрожающим эхом отражается от стен.

Виктор шустро пробегает глазами по оставшимся вопросам и наугад закрашивает в бланке варианты ответов, смахивающие на правду. Вряд ли всё слишком уж плохо. Большую часть терминов он узнал, а сами задания не показались ему такими уж сложными. Но как же было бы здорово похвастаться перед Юри идеальной оценкой. Как было бы чудесно, если бы тот обвил его руками в порыве радости, как бы…

Цоканье каблуков прекращается.

Виктор поднимает глаза и видит профессора Барановскую, которая взирает на него своим острым взглядом, и ему снова приходится сфокусироваться на тесте. Вскоре время подходит к концу, и он переворачивает листок, после чего одним из первых покидает аудиторию, находясь под всё ещё подозрительным взглядом Барановской. Остальные студенты вяло плетутся позади него.

Выйдя из здания, Виктор тот час же встаёт на свой любимый скейтборд и едет в общежитие с намерением отчитаться перед Юри за прошедший тест – однако он вовремя замечает, что тот как раз идёт из общежития, приметный своим красным рюкзаком через плечо. Виктор разворачивается и направляется к нему.

Юри не сразу замечает, что рядом с ним кто-то есть.

– Виктор? – удивление Юри быстро сменяется тёплой улыбкой, на которую Виктор немедленно реагирует, улыбаясь не менее тепло. – Как всё прошло? Я вот как раз собирался встретиться с Милой и Пхичитом за ланчем, присоединяйся, если хочешь.

– Всё прошло хорошо, – отвечает Виктор, наклоняясь за скейтбордом, чтобы понести его под мышкой.

– Ты всё вспомнил?

Они оба затихают: Виктор вспоминает их вчерашнюю подготовку к тесту, которая прошла в довольно интимной обстановке. Судя по тому, как Юри кончиком языка провёл по губам, в его мыслях всплыло то же самое воспоминание.

– Да, благодаря тебе, – говорит Виктор и замечает, как Юри польщённо опускает голову. – Думаю, у меня не будет необходимости бросать этот предмет.

Их плечи соприкасаются во время ходьбы.

– На заметку: если ты получишь хорошую оценку, то будешь должен мне минимум пять часов занятий по французскому, – предупреждает Юри, и Виктор решает, что эта сделка более чем справедлива.

~

Несколько дней спустя Виктор просыпается, ощущая аромат чая.

Именно этим утром вставать ему особенно ленно. Сперва он переворачивается на бок, затем на спину и продолжает так ворочаться ещё в течение нескольких минут, пока всё же не открывает глаза – но тут же жмурится, ослеплённый солнечным светом. Виктор оглядывает комнату и замечает, что Юри, как ни странно, во всю на ногах, уже одетый в чёрную футболку и свободные штаны.

Виктор зевает и потягивается, и затем ложится, упираясь локтями в кровать; простыни скатываются куда-то в область его живота. Юри оборачивается и внимательно оглядывает Виктора с ног до головы, прежде чем встретиться с ним глазами.

– Доброе утро, – говорит он с играющей на губах мягкой улыбкой, и Виктор думает, что это самое прекрасное утреннее приветствие, о котором он только мог мечтать.

– Доброе утро, – отвечает Виктор, но его голос прозвучал грубее, чем он ожидал.

Юри, видимо, что-то вспоминает, поскольку берёт у себя со стола бежевую чашку и показывает:

– Я сделал тебе чай. И булочку принёс. Угощайся, если хочешь.

Виктор покосился на чай: это что, шутка? Но Юри протягивает ему кружку, и Виктор делает маленький глоток. Вкус непревзойдённо хорош, и он, впечатлённый, откидывается обратно на подушки.

– Прекрасный чай, – отмечает он вслух, и ему приходит в голову, что это первый раз, когда Юри проснулся раньше него. Также он осознаёт, что понятия не имеет, почему Юри озаботился тем, чтобы сделать ему чай и купить булочку, но быстро забывает об этих мыслях.

– Булочка в пакете на твоём столе, – говорит ему Юри, прежде чем забраться на свою кровать и быстро переключить внимание на что-то в своём телефоне.

Покончив с завтраком, Виктор достаёт свои вещи из шкафчика и слепо шагает в ванную: он всё ещё сонный и поэтому не открывает глаз. Виктор подставляет лицо под струи воды, надеясь, что утренний душ всё-таки его разбудит. В некоторой степени так и получается.

Выйдя из душа, он берёт полотенце, чтобы высушить волосы, после чего отнимает его от головы, и…

Что-то не так.

Полотенце окрашено в синий.

Он тупо пялится на него целую секунду, после чего переводит взгляд на свои руки. С ними всё в порядке, кожа чистая, поэтому как…

Виктор двигается к зеркалу и слегка его протирает, пока отражение не становится достаточно чётким.

Его лёгкие в ужасе сводит от того, что он увидел.

Инстинктивно Виктор делает шаг назад, не переставая смотреть на своё отражение.

– Юри.

Ответа не следует, поэтому он повторяет.

– Юри.

Виктор поспешно оборачивает полотенце вокруг бёдер, распахивает дверь и оглядывает комнату. Юри там нет. Нет. Виктор совершенно не удивлён – вероятно, тот вылетел из комнаты, стоило заслышать звук воды. Затем Виктора озаряет понимаем: вот к чему были и чай, и булочка…

Он снова смотрит в зеркало и проводит руками по своей многострадальной синей шевелюре, проводя пальцами по волосам. Это ужасно. Нет, это кошмарно. Словно все неудачные причёски, которые он когда-либо носил, вдруг слились в одну. Мало того, что волосы синие, так они ещё и неравномерно прокрасились – и с них всё ещё капает. Он поливает их водой, но смыть ему удаётся лишь излишки, сам цвет остаётся на волосах. Виктор снова заходит в душ и включает его, отчаянно пытаясь вымыть краску под напором воды, но тщетно.

Надев трусы, он выходит из ванной, берёт с подушки телефон и набирает знакомый номер. Гудок успевает прозвучать лишь один раз, прежде чем Юри берёт трубку.

– Юри, – Виктор пытается говорить настолько холодно, насколько это возможно.

На другом конце провода слышится плохо сдерживаемое хихиканье – и хихикают явно двое. Наверняка Юри с Пхичитом.

– Да? – невинно подаёт голос Юри. Он смеётся раздражающе заразно, поэтому Виктор изо всех сил борется с тем, чтобы скрыть свой собственный смех и сохранить серьёзность тона.

– Ты подлил краску для волос в мой шампунь?

– Что? – шокировано переспрашивает Юри. Затем Пхичит взрывается смехом, и секундой позже тот присоединяется к нему, в то же время безуспешно пытаясь заставить Пхичита быть потише. – Тебе… тебе не понравилось?

Виктор вешает трубку. Он снова бросает взгляд на своё отражение, и из его горла вырывается стон. Что же делать?

Виктор уже гуглит, как избавиться от краски, когда, наконец, слышит дзиньканье ключа в замке. Он сиюминутно скрывается в ванной, захлопнув за собой дверь, и прислоняется к ней спиной.

– Поверить не могу, что ты это сделал, – говорит он, когда Юри находится в зоне досягаемости его голоса.

Но тот просто снова начинает хохотать.

– Дай мне посмотреть.

– Нет.

– Я хочу это увидеть. Ну давай, Виктор, – начинает упрашивать он, дёргая за ручку двери ванной.

Виктор запирает её изнутри и вдобавок ещё подпирает весом. Он случайно замечает своё отражение в зеркале, и по его телу прокатывается дрожь.

– Как мне это вывести?

– Девушка в магазине дала мне кое-что, что должно, по её словам, помочь, – уверяет Юри. – Но средство находится здесь, снаружи, поэтому…

Виктор замирает, сражённый этим аргументом наповал. Он открывает дверь.

Юри так ржёт, что у него выступают слёзы на глазах, когда он сгибается в три погибели, хватаясь за живот. Виктор поднимает бровь, сурово скрещивая руки на груди. Но у него явно не получается сохранять беспристрастное лицо.

– Очень смешно, не правда ли?

– Уморительно, – подтверждает Юри, всё ещё посмеиваясь. – Ты попался, - Юри подходит к своей кровати и достаёт бутылочку из-под подушки. – На, попробуй. И смывай краску в тёплой воде.

– Ты самый плохой сосед по комнате, которого я когда-либо встречал, – говорит Виктор, уходя обратно в ванную.

Юри ни на секунду не сомневается, что это чистая ложь. Когда Виктор оборачивается через плечо, то замечает: Юри не знает, куда глаза деть. И тут Виктор вспоминает, что практически раздет – он был слишком занят тем, что сходил с ума из-за своего нового цвета волос, чтобы задуматься на секундочку о том, что стоит перед Юри в одних трусах.

Юри, по всей видимости, до сего момента тоже это как-то не замечал.

– Протянуть руку помощи или один справишься? – интересуется он.

Нет, ну серьёзно? Или это его очередная беспощадная шутка?

На какое-то мгновение наступает тишина, и затем Юри краснеет, мотая головой.

– Не… Не в том смысле. Я имел в виду, помочь с волосами.

– Ах да, конечно, – отвечает Виктор, сидя на крышке унитаза и прислонившись головой к раковине, включая воду и затем открывая бутылочку, что дал ему Юри. – Это будет честно. В прошлый раз всю уборку делал я. И, по крайней мере, никакой записи со мной нет.

– Да, верно.

Услышав сомнительные нотки в его голосе, Виктор поднимает глаза и вопросительно на него смотрит:

– Ты же не…

Юри прикусывает губу.

– Ты же не записывал меня?

Но ведь телефон Юри был при нём, так как он мог…

Виктор выглядывает из-за дверей ванной и видит его ноутбук на кровати, крышка которого подозрительно установлена именно так, чтобы камера была направлена на дверь ванной.

– Ты сейчас же это удалишь. Нет, я сейчас удалю это.

– Он запаролен, – напоминает Юри и выдавливает немного содержимого бутылки себе на руку, после чего жестом показывает Виктору, чтобы тот наклонил голову. Когда голубые капли начинают орошать белый фарфор раковины, Виктор жмурит глаза. Чувствовать руки Юри в своих волосах невообразимо приятно.

– Я всё ещё поверить не могу, что ты сделал это. Уж я-то тебе так припомню. Будет ещё круче, чем эти шалости.

Юри водит руками от затылка до макушки.

– Круче?

Виктор находится немного не в том положении, чтобы спорить, но продолжает гнуть свою линию:

– Раз в пять круче. Эта выходка – просто детский сад. Процесс запущен, так что теперь жди, Юри.

– Надеюсь, ты осознаёшь, что находишься сейчас не в самой подходящей ситуации, чтобы угрожать – стоя-то с головой в раковине, – шутит Юри, дёргая Виктора за прядь волос, чтобы тот взглянул на него, не обращая внимания на голубую каплю краски, стекающую по щеке.

В конце концов почти вся краска вымылась; Юри берёт полотенце и кидает Виктору на голову. Виктор хватает его и взъерошивает волосы, поднимаясь на ноги. На губах Юри всё ещё играет улыбка – вот же дьяволёнок! – думает Виктор, когда Юри облокачивается на кухонный стол.

– Ты уже думал по поводу вечеринки на Хэллоуин? – спрашивает Виктор.

Юри задумчиво хмурится, будто пытаясь вспомнить, о чём говорил Виктор, и неопределённо жмёт плечами.

– Я не… Эм… Не слишком люблю алкоголь.

Он выглядит немного смущённым, и внутренне Виктор съеживается от своего предложения. Юри определённо не выглядит как человек, который любит выпить – ему следовало бы догадаться.

– Ну, пить будут не все.

Юри, похоже, не спешит ему верить, да и Виктор, собственно, тоже верит себе не до конца. Юри открывает рот, чтобы что-то сказать, затем сжимает губы, словно обдумывая что-то.

– В этот раз я не пойду, – говорит он. – Но на рождественскую схожу, может.

Виктор хоть и расстроен его отказом, но всё же не пытается давить и делает вид, будто ему всё равно. Он кивает:

– Хорошо.

Они оба замолкают; Юри замирает, глядя в пол, а потом идёт в комнату.

– Знаешь, я собирался заставить тебя идти на пары с такими волосами.

– Шутка бы не удалась, потому что я бы лучше с удовольствием прогулял их.

– Вот поэтому-то я и передумал.

~

Свою оценку по физике Виктор получил в понедельник.

Во время раздачи проверенных тестов он задерживает дыхание. В аудитории их не так много, около пятнадцати человек, хотя по средам у них есть общие лекции, когда студентов набирается примерно шестьдесят. Вручая тест, профессор Барановская бросает на Виктора нечитаемый пристальный взгляд. У неё всегда одно и то же выражение лица, и только по мельчайшим деталям, которые не под силу уловить ни одному студенту, можно понять её эмоции.

На тесте красной ручкой выведена большая B.

Виктор доволен своим результатом.

Он будет гордиться этой B.

Когда звонок сообщает об окончании пар, Виктор лавирует между студентами по направлению к общежитиям ХК на своём скейтборде. Подъехав ко входу, он берёт свою доску подмышку и входит внутрь, решив подняться пешком по лестнице, нежели ехать на лифте. Как только он подходит к их с Юри комнате – дверь в неё приоткрыта, – то распахивает её и сходу широко улыбается.

Юри в это время сидит за своим столом, разложив перед собой листки со всевозможными формулами и цифрами. Мгновение он непонимающе смотрит на вошедшего, но затем до него потихоньку доходит, и Юри широко распахивает глаза.

– Что получил?

Вместо ответа Виктор тянет его за собой, заставляя подняться со стула, обвивает руками и начинает кружить по комнате. Юри смеётся, но быстро отстраняется, однако не убирая рук с плеч Виктора. Их лица находятся всего в нескольких дюймах друг от друга.

– Ну давай же, не томи.

– Я получил В, – радостно отвечает Виктор.

– В? Но где ты ошибся? – выражение лица Юри не отвечает в полной мере его ожиданиям. – В смысле, здорово! – Юри обнимает его, и Виктор смеётся, утыкаясь носом ему в плечо. – Хорошая работа.

Ни один из них не решает разорвать затянувшееся объятие – слишком уж долгое и крепкое для всего лишь В. Виктор думает, что мог бы стоять вот так, обнимая Юри, всю свою жизнь, но всё-таки слегка отстраняется, не отнимая при этом рук окончательно.

– Нужно это отпраздновать. Поужинаем?

– Звучит здорово, – соглашается Юри.

– Тогда это свидание.

Секунду Виктор пытается понять странный взгляд, появившийся на лице Юри.

– Не свидание… - поправляется он, осознавая, что сейчас сказал. – Это ужин… Ужин как на свидании, но не свидании.

– Как это не свидание? – разочарованно спрашивает Юри. – А что же мне теперь делать с купленным по случаю букетом?

В мозгу Виктора случается некоторое подобие короткого замыкания. Он сразу весь поникает, пытаясь осознать, что только что услышал.

Юри купил ему цветы? Но когда, и с чего бы…

– Да шучу я, Виктор, – успокаивает его Юри, и теперь его взгляд скорее обеспокоенный, нежели весёлый. – Извини, я не думал, что ты это всерьёз воспримешь…

Виктор облегчённо втягивает воздух, поправляя ворот рубашки.

– Да, верно. Я и не подумал, что это всерьёз, ты что.

– Конечно, – медленно повторяет Юри.

– Конечно.

~

У них не свидание.

Конечно же.

Это слово вертится у Юри в мыслях, когда они вместе с Виктором, который держит наготове руку, чтобы помахать каждому, кто решит с ним поздороваться, входят в обеденный зал. Он вспоминает реакцию Виктора на шутку про букет: ужас и неверие…

Поэтому-то пусть шутка и останется всего лишь шуткой.

Юри не хочет признавать, что его это задело, что эти два слова, в общем-то, ничего для него не значащие, сейчас так его терзают.

Невыносимо, что Виктор, желая показать Юри какую-то вывеску, касается его руки, чтобы привлечь внимание, и задерживает прикосновение дольше, чем необходимо. Вместо счастья, которое в обычной ситуации почувствовал бы Юри, в его животе сворачивается тошнотворный ком – напоминание о том, что это прикосновение никогда не будет нести что-то большее, чем дружба – хотя по неосторожности можно подумать и иное.

Виктор Никифоров и флирт.

Эти понятия сочетаются, и в сочетании друг с другом имеют определённый смысл.

Но на секунду, всего только на секунду Юри посмел надеяться…

– Я буду пасту, – говорит Виктор.

Юри решает взять то же самое. Они садятся друг напротив друга; однако когда Юри уже начал есть, Виктор ещё нет. Он просто наблюдает за ним.

Боль в груди Юри усиливается.

– Разве ты не собираешься есть?

– Я хочу поблагодарить тебя, – отвечает Виктор, и эти слова прозвучали так неожиданно, что Юри немедленно переключает внимание и кладёт вилку обратно, чтобы выслушать то, что Виктор хочет сказать. – В смысле, за то, что помогал мне с физикой. Тебе совсем не обязательно было это делать, а сам я боялся, что мне придётся оставить этот предмет, поэтому я очень рад, что ты помог мне.

«Да не за что благодарить же…», – думает Юри, однако чувствует себя польщённым.

– Без проблем. А я рад, что теперь тебе не нужно бросать физику.

Ему не нравится это едва уловимое напряжение между ними, потому что он знает: это его вина, он прекрасно понимает, что Виктор есть Виктор. И у него нет никаких безумных внутренних монологов по поводу их взаимоотношений, в отличие от Юри. Он не обдумывает всё по миллиону раз, как это делает Юри. Он просто… такой, какой он есть.

– Ты всё ещё думаешь, что физика скучная? – добавляет Юри в надежде разрядить обстановку.

– О, безусловно, – отвечает Виктор и затем подмигивает – Юри нервно хватается за вилку, поспешно пытаясь скрыть свою реакцию, которую, как он надеялся, Виктор не заметил. – Но, возможно, не настолько.

– Ах не настолько. Что ж, сочту за похвалу.

Между ними снова возникает пауза, но на сей раз не такая напряжённая – Юри благодарен хотя бы за это.

– У тебя сегодня занятия в клубе фигурного катания, верно? – спрашивает Виктор, на что получает кивок. На его лице снова застывает то самое выражение, которое появляется, когда он готов что-то сказать, и слова вот-вот сорвутся с языка, но он медлит. – А можно мне прийти?

Может ли он прийти?

На занятия по фигурному катанию?

Юри перебирает в голове варианты, почему бы Виктор вдруг захотел к нему присоединиться, мысленно пытается найти хотя бы одну подходящую причину. Вероятно, она кроется в том, что клуб открыт для всех желающих – от новичков до профессионалов, и Юри хорошо помнит, что Виктор упоминал: в более юном возрасте он катался. Да, должно быть, поэтому. Он явно хочет вступить в клуб.

– Чтобы кататься? – уточняет Юри, чтобы подтвердить догадку.

– Не сразу, но, может, в итоге и кататься буду, – говорит Виктор своим обычным тоном, откусывая кусок. – Сегодня я бы просто посмотрел, если можно. Вместе с Юрио, он тоже был бы рад прийти.

– Не беспокойся, никто не будет против, – успокаивает его Юри.

~

Этим вечером Юри одевается в свой привычный костюм для катания и кладёт в спортивную сумку необходимое снаряжение. Они с Пхичитом, Милой, Юрио и Сарой договорились встретиться возле здания общежития и потом всем вместе пойти к автобусу, который довезёт их до катка в Детройте. Виктор болтает с Милой и Сарой – Юри знает, что они старые друзья. Сам Юри в это время не отходит от Пчихита.

Тот уже знает, что у Юри что-то стряслось.

Он всегда знает.

– Что не так? – спрашивает он, когда они садятся рядом в автобусе, вдали от лишних ушей. – Между вами что-то произошло?

– Нет, всё в порядке, – отрицает Юри – потому что, в общем-то, так оно и есть.

– Где он облажался?

Юри вздыхает. Ни одному из них не требуется произносить имя Виктора, чтобы знать, о ком идёт речь.

– Откуда ты знаешь, что где-то облажался?

Взгляд Пхичита, которым тот его одаривает, говорит вместо тысячи слов, и Юри, прикусив губу, переводит взгляд на пейзаж за окном автобуса.

– Давай обсудим это позже?

– Конечно.

~

Они начинают с растяжки, и Юри замечает за собой, что он то и дело поглядывает за бортик катка, где сидят Виктор со своим младшим братом.

– Отвлекаешься, Юри? – спрашивает Лео со знающей улыбкой. Он не отвечает, снова сосредотачивая внимание на растяжке.

Немного позже он занимает часть катка, чтобы практиковать движения из своей произвольной программы, а именно несколько прыжков, которые никак не может приземлить как следует. Челестино, здешний тренер, вызвавшийся помогать членам их клуба, внимательно за ним наблюдает, давая советы каждый раз, когда Юри не удаётся прыжок. В обычной ситуации он чутко внимает им, изо всех сил стараясь скорректировать свои движения, но сегодня он в самом деле отвлекается. Подливает масла в огонь то, что Виктор заинтригованно и абсолютно беззастенчиво на него пялится.

Юри проваливает очередной прыжок.

Челестино, видимо, не в восторге, и Юри пытается снова, и на этот раз приземляется как надо.

Когда он делает перерыв, то замечает, что Виктор машет ему, поэтому, подъехав, садится рядом с ним и жадно прикладывается к бутылке с водой.

– Ты невероятный, – произносит Виктор. Юри от неожиданности давится водой, попавшей не в то горло. Он пытается откашляться в локоть, привлекая обеспокоенный взгляд Виктора. Краем глаза он замечает смачный фэйспалм Юрио. Юри прочищает горло, чтобы собраться, избегая смотреть Виктору в глаза.

– Спасибо, но не так уж я и хорош.

– Нет, ты великолепен, – убеждённо возражает Виктор. – Все эти прыжки… – он впечатлённо присвистывает.

– Серьёзно, ничего особенного, – говорит Юри, однако же не в силах игнорировать то, как его сердце сделало в груди флип от такого вороха комплиментов. – А вы двое не хотите попробовать встать на коньки? Их можно здесь взять напрокат.

– Я возьму, – откликается Юрио, вставая.

Через некоторое время и Юрио, и Виктор завязывают свои коньки. Первым на лёд выходит Юрио и легко скользит вперёд.

– Проще пареной репы. Я всё помню.

Виктор также выходит на лёд и тут же хватается за бортик, смущённо глядя на Юри. Это так необычно – видеть Виктора не в своей тарелке, при всём при том, что он катался в прошлом и вполне вероятно всё вспомнит через пару минут. Тем не менее, это даёт Юри немного уверенности, делая Виктора менее недосягаемым-для-простых-смертных человеком. Которым он и является.

– Ну что, лучше? – спрашивает Юри, невольно улыбаясь. Виктор кивает и отлепляется от бортика, стараясь сохранять баланс.

– Ещё секундочку, нужно привыкнуть.

Юри наблюдает за тем, как Виктор медленно двигается – в это время Юрио уже далеко впереди них выполняет вращение.

– Мы можем с тобой проехаться вокруг катка, – предлагает Юри. – Нужна моя помощь?

Виктор без лишних слов берёт его за руку, и так они едут. Вскоре растерянное смущённое выражение исчезает с лица Виктора, и он снова являет собой воплощение самоконтроля. Однако, несмотря на это, руки Юри он не отпускает – на что тот не выказывает ни малейшего недовольства.

– Ты участвуешь в соревнованиях? – спрашивает Виктор, когда они удаляются от проезжавшего мимо Пхичита, не желая прерывать его тренировку.

– В местных – да, – отвечает Юри. – Кстати, одно такое будет в ноябре.

– А мне можно на него прийти?

– Хм-м, ну, думаю, тебе нужно будет поработать над прыжками сперва, если ты в самом деле заинтересован в…

– Нет, в качестве зрителя, – поясняет Виктор.

– А, тогда разумеется.

Виктор широко улыбается и сжимает его ладонь. Однако он переоценивает свои возможности, когда пытается поднять вверх ногу, и с трудом удерживает равновесие. Юри спохватывается и берёт его за обе руки, чтобы тот выровнял положение и не потерял опору под ногами окончательно. Виктор смотрит на него с такой теплотой, что она, по мнению Юри, вполне могла бы растопить лёд под ними.

– Спасибо.

Он всё ещё держит Виктора за руки.

Юри замирает. Замирает, гадая, не влюбился ли он в Виктора ещё сильнее. Замирает, не понимая, почему он просто сидит и ждёт того момента, когда его грубо встряхнут за плечи, и он очнётся от всех своих безумных фантазий. Не понимает, почему Виктор всё ещё держит его за руки и зачем же всё-таки, в первую очередь, он сюда пришёл.

«Потому что они друзья», услужливо подсказывает ему память.

Друзья.

Юри одёргивает руки.

На мгновение на лице Виктора проскальзывает обида, но тут же исчезает, сменяясь дежурной улыбкой. И они продолжают кататься.

~

В их комнате тихо.

И эту тишину, которая очень беспокоит Виктора, словно можно потрогать на ощупь. Обычно Юри наполняет комнату жизнью, с искрой разговаривает с ним, распинаясь о физике, в порыве любви к ней излишне жестикулирует, и улыбается – так ярко, что мог бы ослепить Виктора с его стопроцентным зрением.

– Помощь нужна? – громко спрашивает Виктор, чтобы Юри в наушниках услышал.

Похоже, даже Юри испытывает облегчение, когда Виктор прерывает тишину – даром, что сам слушал музыку. Он выключает её и щёлкает ручкой, глядя на Виктора через плечо. Взгляд Юри неуверенно перебегает с записей на Виктора и обратно, и он, наконец, произносит:

– Если ты не занят.

Виктор в мгновение ока оказывается рядом с ним.

Он двигает свой стул ближе к столу Юри, и тот отодвигается чуть в сторону, освобождая краешек пространства. В тесноте, да не в обиде. Затем Юри указывает пальцем на листок с заданием, и Виктор вслух читает:

– Род существительных. Перепишите существительные с правильным определённым артиклем напротив.

После совместного выполнения парочки примеров, Юри с тяжёлым взглядом пялится на задание.

– Здесь… la?

Виктор отрицательно качает головой.

– Тогда le?

Получив в ответ одобрительную улыбку, Юри записывает свой ответ.

– А здесь… Подожди. Не говори мне.

Он очаровательно сводит брови и поджимает губы, глядя на листок, словно тот содержит разгадки всех тайн вселенной. Виктор придвигается ближе, пока их плечи не соприкасаются, на что Юри совершенно не реагирует, будучи погружённым в свои мысли.

– La poubelle? – делает он попытку, переводя взгляд с Виктора обратно на задание, судя по всему, ожидая, что ответил неправильно.

Как же сильно он хочет сейчас поцеловать Юри.

Невероятно сильно.

Но Виктор просто ободряюще улыбается, и Юри наклоняется над столом, чтобы вписать ответ.

– Итак, – начинает Юри, – значит, я могу сказать tu es la poubelle?

– Вообще, tu es une poubelle. Но позволь поинтересоваться, почему ты пытаешься назвать меня мусорным баком?

– Я ещё немного скован в выборе оскорблений, – отвечает он, и Виктор легонько толкает его в плечо.

– Тогда давай-ка с тобой закончим на заданиях и вместо этого перейдём к практике. Мне было бы интересно посмотреть, как ты ругаешься по-французски. Повторяй за мной: la…

Но Юри не даёт ему договорить, слегка толкая плечом в ответ.

– Я не буду за тобой повторять, – отвечает он тоном, не терпящим возражений. – Откуда мне знать, что ты там заставляешь меня произносить?

– Да ладно, доверься мне. – предлагает Виктор, прикусывая нижнюю губу.

– Вот уж, я тебе не доверяю, – со смехом припечатывает Юри. Сведя брови, Виктор нарочито врезается своим стулом в стул Юри, и тот отъезжает на некоторое расстояние от него. Однако Юри не теряется, и толкает свой стул обратно. Между ними мгновенно разжигается война – и позабытая домашняя работа остаётся одиноко лежать на столе.

Виктор встаёт со своего стула, хватая Юри за спину и пытаясь развернуть его к себе, но тот поднимается на ноги слишком быстро и успевает перехватить руки Виктора.

– Готов поспорить, что я всё равно сильнее тебя, – с вызовом говорит Виктор.

А потом оказывается на лопатках.

Его запястья прикованы к полу по обе стороны от его головы, а бёдра оказывается в прочном захвате колен.

– Что ты там сказал? – глядя на него сверху вниз, притворно переспрашивает Юри. Виктор не без труда освобождает свои запястья, после чего одним проворным движением перехватывает руки Юри, обездвиживая.

– Что ты там сказал?

Юри изо всех сил изворачивается под ним, пытаясь высвободиться, но Виктор не поддаётся так просто, как в прошлый раз – он перенаправляет весь свой вес на руки, чтобы не дать Юри уйти. Однако тот, улучив момент, лягает Виктора сзади ногой – и ему снова удаётся поменять их местами, находясь при этом с обездвиженными руками.

Виктор, надо признать, впечатлён.

– Думаю, мне не стоило принимать твою помощь с французским. Мы перестали заниматься всего после четырёх вопросов.

Виктор неожиданно прекращает борьбу.

– Юри, а скажи j'ai perdu.

– И что это значит?

– Это значит «Юри самый лучший», – заверяет его Виктор.

– Отличная попытка.

Виктор пользуется предоставленной возможностью, пока Юри переключил внимание на их диалог, и пытается вырваться из захвата, но Юри не сдаёт позиций – ему удаётся взобраться на Виктора, скользнув своими ногами по его бёдрам способом самым отвлекающим. Виктор смеётся и как-то весь обмякает, позволяя Юри взять над собой верх.

– И что ты теперь будешь со мной делать, Кацуки Юри?

Юри на мгновение задумывается, переводя загоревшийся взгляд на грудь Виктора, прежде чем снова встретиться с ним глазами – словно в укор себе за слабость.

– А чего бы ты хотел?

До Виктора доходит, что это очередной вызов.

Правда, он не очень понимает, в чём этот вызов заключается. Как и не очень понимает, чего Юри от него хочет и какие мысли роятся в его голове. Но это вызов. В этом он уверен на сто процентов.

В глазах Юри блеск, который Виктор замечал и ранее. Например, в тот раз, когда они были на кровати, прямо перед тем, когда Юри с неё свалился; ещё, когда Пхичит так «вовремя» зашёл к ним в комнату. И в третий раз на катке, когда они катались вместе, переплетя руки. Виктор впивается взглядом в его розовые приоткрытые губы, и тогда ему с лёгкостью удаётся освободиться из захвата. На сей раз Юри не сопротивляется.

– Интересно, что подумал бы Пхичит, если бы увидел нас с тобой на полу сейчас, – тихо произносит Виктор, и Юри смеётся, перекатываясь с него и садясь, скрестив ноги, рядом.

– Много чего интересного.

Виктор, опершись на локти и подняв взгляд, спрашивает:

– А что он подумал в прошлый раз? Думается мне, что ты обсуждал с ним это.

Юри, кажется, удивлён – но не смущён – вопросом. Он проводит руками по взъерошенным волосам, пропустив пятерню сквозь пряди.

– Он подумал именно то, о чём ты думаешь.

– И о чём же я думаю?

– Ну, знаешь, что мы… – Юри понизил голос, взглядом прося Виктора позволить ему не заканчивать фразу.

– Что ты ему ответил?

– Правду, – пожимает Юри плечами. – Сказал, что у нас с тобой не такие отношения.

Виктор кивает. В общем и целом, он не удивлён, однако нельзя сказать, что и не разочарован. Но с другой стороны, Виктор и представить себе не мог, чтобы Юри ответил Пхичиту нечто иное, чем это.

Между ними воцаряется тишина, и Виктор придвигается ближе к нему – настолько, что их колени соприкасаются.

– Юри?
Тот в ожидании поднимает на него глаза.

Однако Виктор без лишних слов нападает, хватая Юри с боков и напирая до тех пор, пока не валит того спиной на пол – после чего начинает беспощадно щекотать. Юри хохочет до слёз, не в силах себя сдерживать.

– Виктор, Виктор, хватит! – в коротких промежутках между приступами смеха и отчаянными попытками избежать коварных рук Виктора хохот сменяется мольбой. Наконец, Юри высвобождается, бежит в другой угол комнаты, где он будет в безопасности – и бежит он, от греха подальше, к Виктору лицом. – Ты разыграл меня!

– Разыграл тебя? – невинно спрашивает Виктор. – Нет, я бы тебя разыграл, если бы, например, подлил в шампунь краску для волос, – он бросает на него многозначительный взгляд, прежде чем продолжить: – Хотя, секундочку…

Юри уже заранее не выглядит впечатлённым от открытия, которое совершил для себя Виктор.

– Теперь я знаю, что ты боишься щекотки, – заканчивает тот. Юри берёт карандаш со стола и угрожающе указывает им на Виктора.

– Если ты ко мне приблизишься, в ход пойдёт это.

– Что-то мне подсказывает, что карандашик твой лишь пустая угроза.

Юри кидает карандаш в Виктора, и тот успешно попадает ему прямо в грудь. Виктор опрокидывается навзничь и издаёт притворный стон, заставляя Юри рассмеяться.

– Может тебе надо было на актёрский поступать? Такой талант на лингвистике пропадает.

– Хммм… Может, ты и прав. Мне кажется, я мог бы быть кем угодно, но не физиком.

Этот приём всегда срабатывает, чтобы взвинтить Юри – и этот раз не исключение. На его губах всё ещё играет улыбка, которую – Виктор это ясно видит – тот пытается скрыть.

– В самом деле? А что насчёт химии?

– Даже она интереснее, чем физика, – продолжает дразнить Виктор.

Юри сокращает между ними пространство и хватает Виктора за руку, аккуратно утягивая его за собой на пол так, что они оказываются лёжа на бежевом ковре друг напротив друга.

– Тебе когда-нибудь говорили, что ты жутко раздражаешь? – спрашивает Юри. Виктор протягивает ладонь и касается шеи Юри – а тот никак на это не реагирует. Разве что дыхание на секунду перехватило.

– Ты будешь первым.

– Я знаю, ты не думаешь так в самом деле. Ты просто говоришь это, чтобы побесить меня.

Виктора впечатляет то, как легко Юри видит его насквозь.

– Ох, ты меня раскусил. На самом деле, меня зачаровывают магниты. А ещё никогда не позволяй мне начинать говорить о кинетике, я могу часами распинаться о своей любви к ней…

Виктор чувствует, что Юри двигает плечом, однако всё же решает ничего не предпринимать. Рука Виктора всё ещё лежит на его шее, а пальцы мягко перебирают короткие волосы.

– Почему ты вечно пытаешься меня достать? – вздыхает Юри.

– Ты милый, когда злишься, – чистосердечно отвечает Виктор. Его слова немедленно вызывают желаемую реакцию, и нежный румянец окрашивает щёки Юри.

– Я… Ты не… Я… – запинается он.

Виктор опускает руку, переплетая с Юри пальцы на его плече. Он слегка ослабляет хватку, давая Юри шанс одёрнуть руку, но тот просто в замешательстве смотрит на их сплетённые пальцы.

– Поэтому мне и нравится тебя раздражать, – продолжает Виктор. – Какое печальное свойство характера.

– На мой взгляд, быть раздражающим ещё более печальное свойство.

Виктор не может с этим поспорить, поэтому просто бездумно играет с пальцами Юри. Ему хочется предложить сменить локацию, и с жёсткого пола перелечь на кровать, но его желание не портить момент пересиливает.

К его удивлению, первым нарушает молчание Юри:

– Помнишь, когда ты меня сбил на скейте?

Виктор моргает от неожиданности.

– Прости, – на автомате говорит он, и уже приутихшее чувство вины вскипает в нём с новой силой.

– Нет-нет, я вот просто думал… – начинает Юри, делая небольшую паузу. – Это немного забавно, да?

– Забавно?

Юри всё ещё разглядывает их соединённые руки, играя своими пальцами и невольно двигая тем самым пальцы Виктора.

– То, как мы с тобой впервые напрямую встретились, – поясняет он, всё-таки поднимая взгляд на Виктора, и хмурится, видя его выражение. – В чём дело?

– Для меня это скорее тяжко, чем забавно, – вздыхает Виктор.

– Тяжко для тебя? Вообще-то не тебя сбил мажорчик из братства на своём скейтборде, потому что по сторонам не смотрел.

– У меня наушники сломались, – пытается защититься Виктор. – Так вот кто я для тебя? Просто мажорчик из братства?

Юри улыбается – но лишь уголками губ.

– Вот я и вывел тебя из себя.

– В смысле?

– Тебе ведь нравится меня бесить. Но сейчас, может, теперь я знаю, как побесить тебя, мажорчик, – говорит Юри, сжимая его руку.

Только вот ничего у него не выходит.

Потому что его выражение лица, его рука, сжимающая руку Виктора – всё это ни в коей мере не раздражает его. Нет, это кружит ему голову сильнее, чем следует, заставляет его невольно придвинуться ближе, не обращая внимания на то, что они неловко лежат на полу друг против друга.

– Что ж, ну а ты не собираешься мне сказать?

– Что сказать? – моргнув, спрашивает Юри, глядя ему в глаза.

– Что я милый, когда злюсь?

Юри не заливается румянцем, как того ожидал Виктор. Не начинает прелестно хихикать, его улыбка не начинает сиять так, что угрожает затмить звёзды. Он не склоняет голову, не отводит взгляд. Вместо этого он сжимает пальцы Виктора ещё сильнее – и его прикосновение напоминает какой-то эксперимент. Или тест.

Тест.

Виктор почти видит, как переключаются шестерёнки у него в мозгу, словно Юри пытается решить для себя какую-то задачу, в детали которой Виктор не посвящен. Словно он не может что-то для себя рассудить, словно пытается прочесть его мысли. Виктор готов ждать, дать ему время поразмыслить над чем-то, что ему необходимо решить. Чем бы это ни было.

Лампа на столе Юри всё ещё включена, и её тёплый свет нежно лежит на его лице, подчёркивая цвет глаз. Виктор раньше никогда не задумывался о карих глазах, никогда не находил их чем-то особенно выделяющимися, но сейчас ему начинает казаться, что это его любимый цвет.

Кроме, возможно, розового цвета губ Юри, красного цвета его рюкзака, его синих вещей и постельного белья – и в этот момент Виктор осознаёт, что это не конкретные цвета начинают ему нравиться, но он сам начинает любить их всё больше и больше. Он начинает видеть в иных красках сам мир, окрашенный всецело и полностью Кацуки Юри.

Его мысли всё ещё витают вокруг темы всех цветов радуги, когда Юри вздыхает – медленно, мягко. Виктор понимает, что сам задержал дыхание, но не решается рискнуть, чтобы выдохнуть, он не может даже шелохнуться.

Полсекунды.

Проходит лишь полсекунды.

Полсекунды проходит между тем, как Юри неотрывно смотрит в его лицо, его пальцы всё ещё сплетены с пальцами Виктора, и он целует его, нежно прижимаясь губами.

И затем ещё полсекунды.

Всё заканчивается. Юри отстраняется, его глаза широко раскрыты, а знакомый румянец возвращается на своё привычное место.

Словно Юри сам не может поверить в то, что только что сделал.

Как не может и Виктор. Более того, он всё ещё не в силах пошевелиться, и просто лежит, ослабив хватку на руке Юри. Его челюсть будто свело. Не может же быть, что Юри только что поцеловал его. Это в принципе невозможно. Если бы кто-нибудь сказал Виктору, что это причудилось ему с его чересчур активным воображением, он бы без сомнений в это поверил.

Однако же он сомневается, поскольку реальность была лучше чем то, на что способно его воображение. Лучше любой фантазии.

– Прости, – выпалил Юри.

Его слова звучат громко, режут уши. Виктор безуспешно пытается найти слова для ответа, хоть как-нибудь среагировать на поцелуй, но произошедшее всё ещё будто на полпути к мозгу. Он ещё не осознал, что именно произошло. Виктор выпускает руку Юри и касается пальцами нижней губы, чтобы вспомнить то ощущение, что он испытывал меньше минуты назад. Оно было легче пера, легче, чем что-либо, что доводилось ему когда-либо чувствовать.

А вот Юри совершенно не растерян. Или же растерян, но растерянность эта другого рода, нежели у Виктора. Он суетливо отодвигается от него, поднимается и садится на пол, прислонившись спиной к остову кровати.

– Прости, Виктор. Прости меня.

Виктор тоже усаживается и осторожно на него смотрит. Юри, должно быть, неверно истолковал его реакцию. Но ничего, сейчас он всё объяснит, и они вместе обсудят это, и тогда всё…

– Я совсем не это имел в виду, – произносит Юри.

Оу.

Виктор ждёт, что Юри скажет что-нибудь ещё.

Но он не говорит.

Не это имел в виду. То есть их поцелуй ничего не значил.

Виктор всё ещё не отнимает большого пальца от своих губ, но буквально через несколько секунд опускает руку.

Он не понимает, что за чувство, родившееся у него внутри, угрожает разорвать его на кусочки. Постепенно он осознаёт: его только что раздавили, как букашку. Намеренно или нет, но раздавили и оставили на его груди след, сочащуюся рану.

Эта рана приносит ему почти физическую боль: бешеное биение сердца.

Он понимает, что уязвим. Незнакомое ранее ощущение – но оно есть, и Виктор испытывает его, сидя со скрещенными ногами на полу и всё ещё не отводя глаз от Юри, на лице которого читались неподдельные отчаяние и смущение. Каждой частичкой своего существа он молит о жалости, как бездомное животное молит о крове.

Юри чего-то ждёт.

Но чего же? Чтобы Виктор что-нибудь сказал, что-нибудь сделал? Хоть что-то? Подал какой-то знак? Но Виктор просто смотрит на него – отсутствующе, бездумно, как пустая скорлупа, как скелет без тела. Сейчас он способен только чувствовать – не больше и не меньше. Боль в сердце усиливается с каждой секундой, и с каждой секундой исчезают последние крохи надежды.

– Прости меня, – повторяет Юри.

– Прекрати, – судорожно вздохнув, отвечает Виктор, и Юри забито качает головой.

– Прости, – его передёргивает. – Нет, правда, я… Пр… Я не знаю, что ещё…

Виктор выдыхает.

Их поцелуй ничего не значил. Вероятно, Юри находился под влиянием момента, или же, как Виктор изначально и подумал, это был своего рода эксперимент. И хотя то, что Юри может проводить эксперименты на его чувствах, сродни всаженному в тело ножу, он не может злиться. Никакой злости нет и в помине.

Слабость, смятение и страдание, смешанные воедино, купаж которых наполняет его до краёв, вливается в мысли, делая их нечёткими. Кровь ударяет в голову. Виктор не хочет, чтобы Юри это видел – он не может позволить ему видеть. Он ценит их дружбу больше, чем что бы то ни было, и если он обнажит свои эмоции прямо сейчас, то непременно её потеряет…

Поэтому он не будет этого делать.

– Мне нужно идти, – неожиданно бросает Юри, обувается и быстро выходит из комнаты, оставляя Виктора там, где он был, прикованного взглядом к тому месту, где только что стоял Юри.

Ушёл.

И если Виктору казалось, что лишиться прикосновений Юри больно, то лишиться дружбы с ним – куда больнее. Это словно внутренняя пустота, зачинающаяся где-то глубоко в груди и спиралью поднимающаяся выше. Через некоторое время, пересилив себя, Виктор встаёт, но его ноги задеревенели, а эта пустота в груди с размахом увеличивается, стоит ему случайно поймать взглядом записи Юри по французскому на столе, его чистое аккуратное письмо на страницах тетрадей.

Он так и оставил лампу гореть.

Виктор выключает её.

~

Юри не заговаривает о случившемся. Как и Виктор.

Так проходят четыре дня.

Юри больше не поёт в душе.

Странно, что такая незначительная деталь так беспокоит Виктора.

Поэтому он понимает: этот «инцидент», коим он мысленно назвал их поцелуй, оказался таким же болезненным для Юри, как и для него самого. И ведь это просто смешно, что Виктор в данном случае переживает больше за него, нежели за себя, разве нет? Что он душу бы продал за уверенность в том, что с ним всё будет в порядке. Что он бы всё отдал за то, чтобы Юри был счастлив – будь то видеть его улыбку или хотя бы ещё разок слышать, как он поёт в душе.

Но кое-что всё же осталось на своих местах.

Юри всё ещё пытается осилить французский. Он задаёт Виктору вопросы, и тот вежливо на них отвечает. Но только и всего.

Одним утром, будучи ещё в постели, Виктор переворачивается набок и с ещё закрытыми глазами чувствует солнечные лучи на своём лице. Он открывает глаза, медленно пробуждаясь ото сна, и неожиданно ловит на себе взгляд Юри – но тот немедленно прилипает взглядом к ноутбуку, испуганный, что его застукали.

Но тогда, в субботу, Юри заговаривает с ним. Его слова звучат тихо, неуверенно. Если бы Виктор был чем-то занят, то несомненно бы пропустил их мимо ушей.

– Можем ли мы снова быть друзьями?

Виктор в растерянности, как лучше ответить ему на этот вопрос. Он пытается разгадать выражение лица Юри, чтобы понять, о чём тот думает. Но прежде, чем он успевает что-либо сказать, Юри начинает говорить снова:

– Прости меня, – в тысячный раз произносит он. – Я знаю, что всё запутал между нами, и мне жаль. Я не знаю, о чём я думал, и я правда, правда хочу, чтобы всё вернулось на круги своя. Я пойму, если ты не сможешь меня простить или не захочешь со мной больше разговаривать, но мне…

– Я тоже хочу, чтобы всё было, как раньше, – перебивая этот поток слов, успокаивает его Виктор. Потому что даже если между ними не могут быть романтические отношения, платонические – это уже само по себе благо. И он ни за что в мире это не променяет.

– Спасибо, – с облегчением выдыхает Юри.

Возникает небольшая пауза. Виктор видит, что Юри ещё не уверен в том, что между ними всё наладилось, поэтому спускается со своей кровати и садится к нему за стол.

– Давай поговорим о физическом импульсе? А то на меня, знаешь, уверенно и беспощадно очередной тест надвигается.

– Без проблем, – с энтузиазмом кивает Юри.

Но хотя они и сидят рядом, расстояние между ними на несколько дюймов больше, чем обычно.

Виктор изо всех сил пытается убедить себя, что его это не беспокоит. Пытается вспомнить, что это инфантильно – желать от Юри большего. Ему хорошо и так. Разумеется, хорошо.

Разумеется.

Но дьявол кроется в деталях, в возможных напоминаниях. Юри может неосознанно облизать губы, глядя на него. Или их руки соприкоснутся. Или их дразнилки зайдут слишком далеко, и они будут касаться друг друга тем или иным путём, и тогда воспоминания поймают Виктора врасплох, застанут мысли о надежде, что когда-нибудь они будут кем-то большим, чем просто друзьями. Затем он вспомнит, что Юри не хочет всего этого, и тогда он отстранится – с этих пор он всегда будет делать это первым.

Сначала ему будет непривычно.

Но однажды всё будет в порядке, и, может, его перестанут пленять глаза Юри, его манеры, его гордая улыбка, которой он всегда награждает Виктора, когда тот даёт правильный ответ. Может, в итоге он сможет смотреть на Юри без боли в груди, без нестерпимого желания поцеловать его, несмотря на то что оно становится всё горячее и горячее с каждой секундой, что они проводят вместе.

Однажды.

«Однажды», – говорит он, когда как-то ночью Юри проваливается в сон рядом с ним. Они занимались французским и перебрались с нижнего этажа, где сидели за столом, наверх – надеясь расположиться поудобнее, вытянув во всю длину ноги. Вокруг них по покрывалу разбросаны записи. Но уже поздно, позднее, чем обычно Виктор бодрствует, и ему приходит в голову, что недостаток сна Юри за последние несколько недель, вероятно, всё-таки одолел его.

«Однажды», – говорит он, снимая с Юри очки, складывая их и аккуратно кладя на верхнюю ступеньку лестницы. Он замечает под рукой Юри его телефон и аккуратно вытаскивает его, чтобы подсоединить к зарядному устройству. Когда он подключает кабель, экран телефона автоматически зажигается, и на нём высвечивается сообщение.

От Пхичита.

тебе нужно серьёзно поговорить с ним, рассказать о своих чувствах, чтобы он не понял тебя насчёт поцелуя неправильно

Виктор блокирует телефон и смотрит на Юри, игнорируя вновь вспыхнувшую боль в сердце. Он собирает записи по французскому в аккуратную стопочку и кладёт на стол. Юри, приоткрыв губы, ложится набок и устраивается в подушках, как в гнезде. Виктора ни удивило, ни оскорбило то, что они с Пхичитом обсуждали это. Да, больно, но сейчас он уже подавил лишние мысли, подошёл к принятию сложившейся ситуации настолько, насколько это возможно, и без словесного подтверждения того, что он нравится Юри как друг, но не больше.

Виктор, несмотря на опасения Пхичита, не понял Юри неправильно насчёт поцелуя. Он как раз таки понял всё очень хорошо. И он определённо надеется, что Юри не будет пытаться заговорить с ним об этом, потому что ему вряд ли удастся вынести это ещё раз.
Виктор слышит какой-то шум и подпрыгивает от испуга, прежде чем вспоминает, что Юри говорит во сне. Он ласково улыбается, наблюдая за тем, как шевелятся его губы, и до него доносятся неразборчивые звуки.

– Спокойной ночи, Юри, – говорит Виктор.

Он одной ногой встаёт на лестницу своей собственной кровати, но останавливается. Повернувшись обратно, он идёт к Юри, поднимается к нему – его ноги словно действуют сами по себе.

Виктор целует волосы Юри, надеясь, что тот не будет против.

Они могут и не быть вместе, но он может просто его любить.

И он будет.

@темы: перевод, кацудон, фанфики, yuri on ice, centripetal force

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Охохох. Никогда не говори никогда. Ночью случились такие вещи, которые, блин, я бы в жизни не подумала, что могут со мной случиться. В принципе, я уже решила, как быть с этим дальше, но мне так странно...

@темы: life

---

Итак, в переводе centripetal force нынче уже 75 страниц, т.е. 3 главы! Конструктивная критика приветствуется!
PS: 1 главу редачили повторно, ссылка на неё ниже. Надеюсь, все недочёты были учтены!

Фандом: Yuri!!! on Ice
Название: centripetal force (ссылка на фикбук)
Автор: braveten
Переводчица:  Dakota_23
Оригинал: archiveofourown.org/works/9534413/chapters/2155...
Пэйринг: Виктор/Юри
Рейтинг: R
Жанры: Романтика, Юмор, Hurt/comfort, AU, Учебные заведения
Размер: планируется Макси, написано 75 страниц, 3 части
Статус: в процессе
Описание: Виктор говорит на семи языках. И язык физики – не один из них. Однако, к счастью, выходит так, что он живёт в одной комнате со своей полной противоположностью: стеснительным темноволосым парнем, который оказывается студентом с факультета физики.

1 глава, 2 глава

Глава 3. Незначительные вещи

В пятницу утром Виктор решает взять Маккачина с собой во двор, где собирается встретиться с Юрио. В старшей школе проходит день работы учителей*, поэтому Юрио свободен и о встрече они договорились ещё вчера днём.

Только вот…

Юри спит. Уже десять часов утра, и он спит – Виктор точно уверен в том, что у него нет пар по пятницам, поэтому всё должно быть в порядке; также по пятницам у Юри клуб фигурного катания, но до занятия сейчас пока рано. Виктор неловко стоит посреди комнаты и бесцельно смотрит в окно, вместо того, чтобы уйти по своим делам – пока не осознаёт, что хочет пригласить Юри пойти вместе с ним. Хочет познакомить его с Маккачином, провести вместе время, посидеть с ним во дворе.

Услышав шорох, он бросает взгляд в сторону кровати – Юри как раз поворачивался к нему лицом. Его глаза прикрыты, и солнечный свет мягко освещает его черты, касаясь лица и нежно скользя по волосам. Затем Виктор слышит кое-что ещё.

Надо же, Юри говорит во сне.

И, вероятно, неосознанно пытается его этим прикончить.

Потому что Юри кажется слишком добрым человеком, чтобы делать это осознанно. Разве нет? Он внимательный, дружелюбный и вообще замечательный, поэтому не стал бы пытаться разрушить жизнь Виктора. Однако, несмотря на это, есть в его поведении какая-то подковырка: то, как двигаются при речи его губы, как он трогает свои волосы или, чёрт подери, он говорит во сне. В такие моменты Виктор начинает сомневаться в его ангельской натуре. Но, возможно, всё это Юри делает неосознанно. Тогда это многое бы объяснило.

Тем временем, Виктор всё ещё стоит в комнате и переминается с ноги на ногу, прикидывая, как лучше поступить.

Он мог бы просто уйти, а мог бы разбудить Юри и затем, вероятно, об этом пожалеть – ведь тот явно не жаворонок. Или он мог бы подождать и тем самым рассердить Юрио – хотя, признаться, результат того бы стоил. В конечном счёте Виктор решает подождать пятнадцать минут и, если через пятнадцать минут Юри не проснётся, уйти.

Но тот всё ещё спит и что-то бормочет во сне. Виктор присаживается за стол и начинает просматривать свою тетрадь по тайскому языку; его взгляд скользит по написанным словам, но ни одно из них не доходит до сознания, поэтому он снова и снова читает один и тот же абзац. Виктор уже принял душ, поэтому его волосы слегка влажные, и он проводит по ним рукой, пытаясь придать им более-менее божеский вид.

Услышав зевок, он поворачивает голову и смотрит через плечо. Юри проснулся ещё не до конца, однако сейчас находился уже примерно на середине этого «увлекательного» процесса. Он поворачивается на спину, медленно потягивает одну руку, не открывая глаз, и его длинные чёрные ресницы контрастируют с бледной кожей. Он облизывает сухие губы, а другой рукой трёт глаза, пытаясь согнать остатки сна.

– Доброе утро, – говорит Виктор, довольно наблюдая за его действиями.

Юри снова поворачивается на бок – и на этот раз к нему спиной. Приглушённый звук, который послышался с той стороны комнаты, видимо, был ответом на приветствие. Правда, не слишком воодушевлённым.

Виктор бросает взгляд на телефон и видит, что на экране высвечиваются три сообщения от Юрио, оповещающих его о том, как опасно оставлять пятнадцатилетних братьев в университетском кампусе. Он переводит взгляд на Юри и, видя, как тот снова потягивается – уже обеими руками, улыбается. Юри в очередной раз издаёт нечто, отдалённо напоминающее человеческую речь, в которой Виктор с трудом разбирает «который час».

– Десять, – отвечает он и слышит стон в подушку. – Во сколько ты лёг?

Тот не отвечает ему, что слегка тревожит Виктора – но ничего другого он и не ожидал. Юри как в трансе опускает ногу на первую ступеньку прикроватной лестнички; на одеяле у него лежит телефон, подключённый к проводу. Этот провод довольно длинный и тянется от розетки рядом с полом аж до самого верха лестницы – над чем Виктор, разумеется, беспрестанно подшучивал.

Имеет ли смысл вообще куда-то сейчас приглашать Юри?

– Хочешь кофе? – предлагает Виктор. Сам он кофе почти не пьёт, но зато много раз видел, как Мила и Сара пользуются кофе-машиной в кухне – может, и Юри тоже будет не против чашечки кофе?

– Нет, спасибо. Мне просто нужно… – начинает Юри, но его голос затихает, стоит ему повернуться и снова спрятать лицо в подушку.

Определённо, не жаворонок.

Поражённо посмотрев на Юри, Виктор берёт стоящие рядом с дверью ботинки и снова садится на стул, чтобы обуться.

– Пока, Юри.

Ответа не следует, поэтому он просто ласково улыбается, глянув на Юри, прежде чем уйти.

Сперва Виктор направляется в дом Якова. Самого владельца там нет, поэтому он открывает дверь запасным ключом. Подозвав Маккачина, он берёт поводок и пристёгивает к ошейнику, после чего выходит из дома во двор. Там он находит Юрио и улыбается ему своей самой ослепительной улыбкой, на которую тот, однако, отвечает лишь сердитым взглядом.

– Извини за опоздание, – ради приличия говорит Виктор.

– А где Парень на Велосипеде? – спрашивает Юрио, оглядываясь вокруг, словно ожидая, что Юри в любой момент откуда-нибудь выскочит. – Это ты из-за него опоздал?

– Он спит, и да, я собирался пригласить Юри, но он, видимо, слишком устал, – с сожалением отвечает Виктор, отстегивая от ошейника поводок и затем глядя на то, как носится по лужайке и принюхивается ко всему Маккачин. Несколько студентов смеются и подходят ближе, чтобы погладить пса, и тот буквально купается во внимании. Опустившись на траву, он переворачивается на спину, подставляя под ласку живот.

Несколько студентов здороваются с Виктором – одних он узнаёт с пар, а других со всяческих мероприятий. Он поворачивается обратно к Юрио:

– Мы с Юри собираемся остаться соседями. Как минимум на семестр, если не на весь год.

Юрио выглядит так, будто не знает, как реагировать на подобные новости, поэтому, мотнув головой, просто говорит:

– Мне не нравится, что его зовут так же, как меня.

– Но у него в имени нет буквы «о», – «весомо» напоминает Виктор.

– Ты ведь в курсе, что меня вообще-то не Юрио зовут, а?

– Да, точно, – потерев шею, отвечает он. – К слову, как твоя учёба на втором курсе?

~

Пхичит выволакивает Юри из постели.

Буквально.

– Одевайся, Кацуки, – говорит он, перерывая верх дном комод, притиснутый к углу комнаты, и доставая оттуда вещи, после чего кидает их точно в Юри – тот едва успевает поймать, сонно моргая. – Давай, шевелись, я знаю, что не один я тут умираю с голода.

Юри хотя и зевает, но подчиняется и идёт в ванную, чтобы переодеться в белый свитер и джинсы. Стоит ему вернуться, как Пхичит с готовностью берёт его за руку и выводит из комнаты.

– Ты спишь ещё, что ли?

– Вроде того, – слабо отвечает Юри – хотя, несмотря на сонливость, он действительно голоден. В том году Пхичит всегда следил за тем, чтобы он не пропускал приёмы пищи. Сейчас же Юри может сделать вывод: лишь потому, что они больше не соседи, тот не перестанет следить за этим и в нынешнем году – за что от души ему благодарен.

Взяв еду, они идут во двор. Тот представляет из себя внушительных размеров площадку с возвышающимися кирпичными постройками с трёх сторон. С четвёртой стороны, в промежутке между зданиями, открывается прекрасный вид на библиотеку Стамми Вичино, включая её золотую колокольню. Посреди площадки в небольшом павильончике расположен фонтан, из которого чётко по направлению сторон света бьют струи.

В кампусе ходит всем известный, но ничем не обоснованный слушок: если двое человек будут вместе сидеть на фонтане, когда звонит колокол, то им суждено пожениться после выпуска. Это очень глупо и по-детски, однако же до сих пор редко можно увидеть людей, сидящих вместе на этом фонтане – только если они уже не собираются его покинуть, прежде чем пробьёт очередной час, или если это не парочка.

Юри издаёт стон облегчения, откусив первый кусок от своего сэндвича, и его внезапно озаряет:

– Ка-а-ак же я хочу есть.

Пхичит согласно кивает, снимая упаковку со своего собственного сэндвича, и тоже, как и Юри, начинает с аппетитом его поедать. Неожиданно в их сторону бежит коричневый пудель, виляя хвостом, и Пхичит, заулыбавшись, гладит его по голове, когда тот оказывается прямо перед ними:

– Ты ведь Маккачин, да? Пёсик мистера Фельцмана?

Юри пристально смотрит на Маккачина, и появившаяся было в груди печаль от воспоминаний о Виччане быстро превращается в радость, когда пёс поворачивается к нему и смотрит в ответ сверкающими чёрными глазами. Юри, посветлев, нежно треплет Маккачина по голове, после чего оглядывается по сторонам – и, разумеется, натыкается взглядом на него…

Виктор сидит на траве со своим братом, а рядом стоят несколько болтающих с ним девочек, сжимающих в руках книжки. Они с Виктором ещё сегодня не виделись, и Юри почему-то не может сдержать радостную улыбку – и опускает голову, надеясь, что Пхичит не заметит его реакцию.

Но, конечно, Пхичит замечает.

– Иди поздоровайся, – подбадривает он, откусывая от своего сэндвича очередной кусок.

– Да он занят, наверное, – уклончиво отвечает Юри и неожиданно чувствует, как Маккачин начинает тереться мордой об его ногу – и он смеётся, присаживаясь на колени рядом с псом и почёсывая его за ухом.

– Юри, он на тебя сейчас смотрит, – продолжает нашёптывать Пхичит.

Юри поднимает глаза на Пхичита, после чего поворачивается к Виктору. Тот в самом деле смотрит на него – и не просто смотрит, а поднимается на ноги и идёт в их направлении, оставляя позади неизвестных Юри девушек и младшего брата, который смотрит на него подозрительным взглядом.

– Ты познакомился с Маккачином, – счастливым голосом замечает Виктор, когда подходит достаточно близко.

Маккачин смотрит на своего хозяина, однако продолжает сидеть, прижавшись к ноге Юри.

– Он замечательный, – хвалит пса Юри, и Маккачин начинает постукивать лапой – явно в знак согласия. Затем Юри с поддразнивающей улыбкой спрашивает: – Что, по правилам нельзя заводить животных в комнате общежития?

– Я тайком проводил его в свою комнату в течение трёх лет, – говорит Виктор, подмигивая – и Юри чувствует, как к щекам приливает жар. Это так глупо, что Виктор, делая нечто настолько незначительное, может иметь над ним такую силу, но всё же Юри не может не поддаваться этому…

– Твой отец должен внедрить особые правила насчёт животных, – улыбается Пхичит.

– Неплохая идея. Я подниму с ним этот вопрос, – соглашается Виктор. Затем он наклоняется и гладит Маккачина по голове, задевая при этом пальцы Юри и встречаясь с ним глазами. Их словно притягивает друг к другу магнитом – и разум Юри говорит ему немедленно разорвать прикосновение. Однако тело говорит совершенно обратное. Оно говорит оставаться к Виктору настолько близко, насколько это возможно, настолько близко, насколько ему позволено.

Юри переводит взгляд на Юрио и затем на тех девушек, которые стояли рядом с Виктором. Одна из них наблюдает за ними, и Юри сразу же отводит глаза, снова глядя на Маккачина, после чего убирает руку с его головы. Пёс начинает скулить и тереться щекой о ногу Юри, пока тот снова не начинает чесать его за ухом.

– Он прилипчивый, – объясняет Виктор.

Юри смеётся, представляя, насколько, должно быть, Маккачин избалованный, раз весь кампус удовлетворяет все его прихоти, стоит тому поскулить.

– Виччан тоже таким был, – делится воспоминаниями он.

– Хочешь пообедать с нами? – дружелюбно вклинивается в разговор Пхичит, и Виктор мягко улыбается.

– Конечно. К нам может присоединиться Юрио?

Пхичит кивает, и Виктор разворачивается и идёт обратно к брату, и Маккачин, как верный пёс, следует за ним. Юри поражённо смотрит на Пхичита.

– Не могу поверить, что ты только что предложил ему это.

– Да я знаю, что ты сам этого хотел, – справедливо говорит Пхичит.

– Ну, да, так и есть, но ты ведь в самом деле пригласил самого Виктора Никифорова пообедать с нами.

– Юри, тбе нжно пмнть… – начинает Пхичит, набив полный рот сэндвича.

– Чего-чего?

Пхичит делает неимоверный глоток и продолжает:

– Тебе нужно помнить, что он всё тот же парень, с которым ты делишь комнату. Нет никаких двух разных Викторов.

Вообще-то есть.

В их комнате общежития, когда они наедине, Виктор в тысячу раз менее «устрашающий». Он как-то ближе к ним, смертным – ну, типа того –, и ещё он добрый и обаятельный. Но здесь? Когда они окружены сотнями людей, которые прекрасно знают, кто Виктор такой и как его зовут, которым будет интересно, почему он тут сидит и обедает с Кацуки Юри. Эти ситуации различаются. Несомненно различаются.

Юри неуютно повертелся.

– Думаю, ты прав.

Минутой позже Виктор и Юрио подошли к ним, а те девушки, по всей видимости, удалились. Виктор сидит рядом с Юри, в то время как Юрио сидит рядом с Пхичитом и всё время бросает на них странные взгляды. Через некоторое время Виктор прокашливается, посмотрев на брата, и произносит:

– Юрио хотел поинтересоваться, не могли бы вы ему помочь подготовить тот проект с машиной-мышеловкой в субботу.

– Конечно, – с улыбкой говорит Юри, и Пхичит одобрительно кивает. Юрио в свою очередь раздражённо смотрит на Виктора, недовольный тем, что тот спросил за него, и добавляет:

– Мне просто нужно получить за него пятёрку, чтобы по физике вышла приличная оценка. В противном случае, мне было бы плевать.

– Мы приняли к сведению, – обещает Пхичит.

Маккачин лежит рядом с ними, развалившись на траве и положив голову на лапы. Доев сэндвич, Юри начинает его гладить и улыбается, когда Маккачин встаёт, после чего в своей манере набрасывается на него, толкая его передними лапами и заставляя Юри распластаться на земле.

– Макка, а ну веди себя хорошо, – грозит разыгравшемуся псу Виктор, поднимаясь на ноги.

Юри смеётся, когда его лицо начинают покрывать беспорядочные слюнявые поцелуи, и пытается от них увернуться.

– Всё в порядке, – убеждает он Виктора, проводя пальцами по шерсти пса. Маккачин и впрямь выглядит совсем как Виччан. На сердце у Юри теплеет, и в голове всплывают хорошие – совсем не грустные – воспоминания: как Виччан сворачивался клубком на его кровати или как слизывал его слёзы в особенно тяжёлые для Юри дни.

Юри вытягивает шею, пытаясь разглядеть Виктора, который подходит к дереву, наклоняется и что-то поднимает. Неожиданно Маккачин прекращает свои отчаянные попытки облизать губы Юри и вместо этого внимательно наблюдает за своим хозяином. Потому что у него в руках палка.

Виктор кидает её, и Маккачин во всю прыть мчится за ней вдогонку. А Юри, наконец, обретает возможность сесть, после чего поднимается на ноги и чуть ли не с обожанием наблюдает за тем, как Маккачин с довольной мордой поднимает палку, подходит к ним и кладёт её к ногам Юри. Тот с удовольствием бросает её.

– Он обожает эту игру, – говорит Виктор, пряча руки в карманы. – Его любимое занятие на свете.

~

Немного позже они всё ещё сидят на траве, и Маккачин лежит рядом с Юри – его голова покоится у Юри на коленях, а передние лапы лежат на бедре. Виктор говорит, он совершенно не удивлён, что тот нравится Маккачину, хотя вынужден признать, что немного ревнует своего пса: к Юри Маккачин ластился уже через час, когда как Виктор смог впервые к нему подступиться лишь через две недели.

В это время Пхичит и Юрио уже во всю обсуждают наметки на проект – и Юри с удовольствием отмечает, что Юрио заинтересован, даже если и пытается изо всех сил делать вид, что это не так.

– Так какие у тебя планы на выходные, Юри? – спрашивает Виктор, улёгшись на траву и закинув руки за голову. Он поворачивается, и Юри отмечает то, как солнечный свет отражается от серебряных волос и голубой радужки глаз.

– Не знаю, никаких вроде нет.

– Ах вот как. Правильный ответ был «заниматься со мной физикой».

Юри смеётся и осторожно передвигается, чтобы не побеспокоить Маккачина, после чего спрашивает:

– Почему бы тебе не постараться получше, чтобы убедить меня с тобой заниматься?

– Да, ты прав, –отвечает Виктор, задумчиво хмыкнув. – Как насчёт такого: если ты проведёшь свой выходной со мной и физикой, то я приведу с собой Маккачина?

– Ладно. Убедил, – говорит Юри, гладя пса по спине.

~

В воскресенье в 12 часов у Виктора собрание с членами Пси Омега Йота. Юри в это время ещё спит.

Встав с кровати, он идёт во двор, где обычно проходят их встречи, по пути пытаясь пригладить волосы и худо-бедно их уложить. Они с Кристофом здороваются, после чего Виктор садится между Джей-Джеем и Микеле, который, насколько тот помнит, является братом-близнецом Сары. Все начинают обсуждать планы на приближающую вечеринку по случаю Хэллоуина, которая стала традицией и проводится в кампусе уже который год.

– В этом году нам нужно придумать что-нибудь новенькое, – говорит Джей-Джей, разглядывая свои ногти. – Прошлогодняя вечеринка была отстой.

Кто-то предложил «лес с привидениями», и все молча согласились. В прошлом году был выбран «дом с привидениями», и «превращению» в него подверглось целое здание – однако после так называемого преображения тот выглядел скорее жалким, нежели кишащим призраками. Но лес – другое дело, лес вполне может выглядеть устрашающим. Один такой, с небольшой полянкой и неподалёку от кампуса, как раз имеется в низу по холму, поэтому они рассудили, что этот лес идеально им подойдёт.

Затем выбирались судьи конкурса на лучший костюм – и без заминок были выбраны Кристоф и Георгий. Те, ухмыляясь, не преминули сразу же приступить к обсуждению параметров оценивания и призов.

Виктору нравятся встречи Пси Омега Йота – и их мероприятия, разумеется, тоже –, но он не может перестать постоянно возвращаться мыслями к Юри.

Придёт ли он на их вечеринку?

Она, конечно, будет только через месяц, но он мог уже и решить заранее. И Юри совсем не выглядит как заядлый тусовщик, но всё же…

– О чём думаешь? – прерывает его мысли Джей-Джей.

– Ни о ком, – растерянно моргает Виктор.

Джей-Джей громко и протяжно смеётся.

– Ни о ком? И кто же этот счастливчик, а, Виктор? Не думай, что я не знаю о слухах, которые разнеслись по YikYak.

– YikYak? – в замешательстве переспрашивает Виктор. Все ребята замолкают, некоторые из них глупо улыбаются. Он достаёт телефон и с трудом находит приложение – поскольку пользуется им достаточно редко –, после чего нажимает на ярлычок. Пролистав немного вниз, он видит вчерашние посты.

Задница В. Никифорова с утра была замечена во дворе.

(1) (2 ответа)

Он с каким-то парнем. о.о

Виктор теперь с кем-то встречается? Тогда наверн можно вообще забить на попытки подкатить к нему

здесь ещё и маккачин!!!

(1)

а чё за парень

(1) (2 ответа)

они с ним соседи по комнате

А разве он не живёт в этом году с крисом???

Просмотрев комментарии, Виктор поднимает голову и смотрит на Джей-Джея.

– Люди постили о нас с ним? Когда вообще всё это началось?

– Ну, ты знаешь, такова природа человека, – отвечает Джей-Джей, пожимая плечами. – Мне просто интересно. Кто он такой?

– Мой сосед, – коротко поясняет Виктор.

– Тебе нужно взять его с собой на вечеринку, – говорит Джей-Джей, откидываясь в кресле.

– Ну, я приглашу его, – кивает Виктор, поскольку даже если он не попросит Юри пойти на вечеринку именно с ним, то хотя бы просто пригласит его. Не приглашать вообще было бы грубо. К тому же, это не прямо какое-то эксклюзивное мероприятие. Приглашения просто формальность.

Ровно через секунду всё внимания с Виктора снова переключается на обсуждение вечеринки: её места, времени, гостей и еды.

~

Этим же днём Виктор входит в комнату, где Юри сидит за своим столом к нему спиной, с телефоном в руках и с наушниками в ушах. Вероятно, он не слышал, как открылась дверь, поэтому Виктор не упускает возможность подшутить над ним и тихонько, насколько это возможно, закрывает за собой дверь, после чего подкрадывается сзади. Он резко хватает Юри за плечи, и тот от неожиданности подскакивает, ударяя Виктора в грудь спинкой стула.

– Попался! – смеётся Виктор, игнорируя боль и, отступая на шаг назад.

Лицо Юри бледное, как простыня, глаза распахнуты, а дыхание тяжёлое, будто он пробежал стометровку. Однако вскоре его тело расслабляется, когда он осознаёт, что никакой угрозы для жизни нет, и быстрым движением выдёргивает наушники.

– Никогда, никогда больше так не делай, – произносит он.

– О-о-о, Юри, ты такая прелесть, когда напуган, – специально растягивая слова, говорит Виктор.

Юри встаёт, колеблясь в нерешительности и, наконец, легонько толкает Виктора в плечо.

– А ты… ты… – пытается подобрать он слова.

– Я что? – повернув набок голову, подталкивает его к ответу Виктор.

– Бесючий, – всё-таки решает Юри.

Виктор облизывает губы, наслаждаясь возникшей между ними близостью: грудь Юри всего в паре дюймов от его собственной, а его голова поднята – они могут с лёгкостью встретиться глазами.

– Бесючий? – уточняет Виктор. – Просто бесючий?

Юри сглатывает, не в силах придумать достойный ответ, и разрывает зрительный контакт, смотря в стену и отвечая куда-то в сторону:

– Не просто, но я не стал бы произносить при тебе нецензурщину.

– Мы вообще-то оба здесь взрослые, – игриво подшучивает Виктор.

Юри садится обратно за свой стол и молча возвращается к телефону.

Ой.

Возможно, это прозвучало менее игриво, чем он думал.

– Ладно, Юри, прости. Я больше не буду тебя пугать, – говорит Виктор, пододвигаясь к нему ближе.

– Всё в порядке, – сухо произносит Юри, сжав губы.

Ауч.

В груди словно закручивается спираль из чувства вины и боли – он слишком далеко зашёл со своими шутками. Он обидел Юри. В его глазах нет задорного огонька – они опущены, будто Юри подавлен, но пытается этого не показывать. Виктору следовало быть более чутким, следовало подумать, прежде чем делать, следовало…

Юри хватает его за бока и громко кричит, успешно выполняя задачу напугать Виктора до полусмерти, и тот больно ударяется спиной о стену позади себя.

– Попался, – говорит Юри с вызовом в голосе.

– Ах ты маленький… – начинает Виктор, выдыхая одновременно от испуга и облегчения.

– Что? – невинно улыбается Юри, блокируя телефон и пряча его в карман. – Остроумного ответа не будет?

– Я тебе припомню, – клянётся Виктор. – Ты просто не будешь знать, когда.

– Да что ты? – с издёвочкой произносит Юри.

Виктор подходит к нему и касается ладонью его лица, мазнув большим пальцем по скуле. Юри уверенно держит взгляд, но Виктор видит, что его зрачки расширяются, поэтому тихонько посмеивается.

– Я припомню тебе, чтобы снова увидеть твоё прелестное напуганное выражение лица.

– Не припомнишь, – обещает ему Юри.

– Нет?

– Нет. Но зато я увижу твоё.

Пальцы Виктора останавливают движение по его лицу, и он спрашивает:

– О, Юри, ты считаешь меня прелестным?

Юри удивлённо распахивает глаза и неловко пытается объясниться – но с его губ срываются только неразборчивые обрывки фраз.

– Попался, – говорит Виктор, убирая от его лица руку.

– А… а вот и нет, – сбивчиво произносит он.

Виктор двигается в сторону своего стола и садится за него.

– Хочешь чем-нибудь заняться? – спрашивает он.

Повисает тишина, когда как Юри, крутанувшись на стуле, тормозит его ногами и смотрит на Виктора.

– Чем, например?

«Да чем твоя душенька захочет», – думает Виктор. Ему было бы вполне достаточно даже просто провести остаток воскресенья сидя за своим столом и пялясь на Юри, если тот не будет вставать из-за своего.

– Мы могли бы посмотреть фильм, – предлагает Виктор.

– У нас нет телевизора.

– У нас есть кое-что получше, – Виктор показывает на ноутбук. Они с тем же успехом могли бы пойти к Миле и Саре и попросить посмотреть телевизор у них – но Виктор, если быть честным, предпочёл бы в гораздо большей степени посмотреть что-нибудь с Юри наедине. Возможно, это эгоистично, но он совершенно не чувствует себя виноватым.

В итоге они сидят на постели Виктора, подложив за спины подушку, чтобы можно было вдвоём на неё облокотиться. Кровать слишком маленькая для того, чтобы разместиться на ней с удобством вдвоём. Ноутбук лежит у Юри на коленях, пока тот открывает Netflix.

– Что именно будем смотреть? – спрашивает он. Ещё немного поискав, они выбирают фильм, о котором ни один из них не слышал, но у которого было многообещающее название.

Виктор не может не обращать внимания на то, что они сидят почти вплотную друг к другу, соприкасаясь плечами; на то, что Юри иногда ёрзает, пытаясь сесть поудобнее. Время от времени Виктор замечает за собой, что его взгляд то и дело скользит по губам Юри, его волосам и глазам – Виктор понимает, что хочет, чтобы Юри поймал его с поличным. Только тогда он приклеится глазами к экрану, как целомудренный священник, сдерживая свои желания.

Виктор прокашливается и спрашивает:

– Ты с кем-нибудь встречаешься?

Он сам не знает, с чего так внезапно задал этот вопрос.

Но он очень хочет знать на него ответ.

– Эм, нет, – отвечает Юри, не ставя на паузу – и даже не глядя на него. – А… А ты? – неуверенно спрашивает он в ответ.

– Нет, – слегка удивлённо говорит Виктор, глядя на Юри.

– Понятно. Здорово.

– Здорово?

Взгляд Юри тот час же метнулся с экрана на пол, словно он хотел отодвинуться от Виктора как можно дальше, при этом не никуда не отодвигаясь.

– Просто… Не знаю. Здорово не в смысле здорово, а… Ну ты понимаешь.

Вообще-то не понимает.

Но Виктор, сжалившись, всё равно кивает и возвращается к фильму. Один из героев находится в процессе жаркого спора с другим по поводу какого-то приспособления, на котором завязан сюжет – и на который Виктор совершенно не обращает внимания. Вместо этого он снова интересуется:

– Ты гей?

Юри давится слюной и начинает громко кашлять, и Виктор хмурится, нажимая на пробел, чтобы приостановить фильм.

– Что такое? – спрашивает он, когда Юри закрывает глаза, краснея как маков цвет.

– Ничего, – поспешно отвечает Юри. – Но это… Почему ты…

Виктор всё ещё не понимает, с чего этот вопрос вызвал такую бурную реакцию.

– Я просто подумал, – говорит он, – что, поскольку мы соседи, нам нужно узнать друг друга получше. Я вот гей, между прочим. Но я пойму, если ты сам не захочешь говорить мне. Всё в порядке.

Юри ничего на это не отвечает и просто смотрит на замершее на экране действие, склонив голову.

– Э-э… – мямлит он, не зная, как сделать ситуацию менее неловкой и снизить напряжение?

– Слушай, давай я расскажу тебе о своих бывших, – говорит Виктор. – Впервые я встречался с парнем, когда мне было… пятнадцать, я думаю. Или шестнадцать? Неважно, как бы то ни было, эти отношения были не долгими. Он один раз позвал меня к себе, чтобы показать свою коллекцию марок. Потом я встречался с другим парнем в семнадцать, и он был вполне милым, но мы… Юри? – Виктор останавливается, сводя к переносице брови, потому что Юри, кажется, в ужасе.

– Со сколькими людьми ты встречался? – тихо спрашивает он.

Виктор на секунду задумывается, прежде чем ответить:

– Не знаю. Смотря что иметь в виду под словом «встречался».

Но что Виктор точно знает, так это то, что он никогда не чувствовал ничего подобного к своим бывшим парням, что он чувствует сейчас к Кацуки Юри. Парень в Боксерах, пожалуй, исключение, но история с ним была довольно странной. Иногда, когда Виктор вспоминает ту ночь, то чувствует себя так, словно предаёт того загадочного парня, влюбившись в Юри. И это тоже странно, поскольку они с ним даже толком не представились друг другу – он даже не может чётко его вспомнить. Но всё же.

Юри не отвечает. Вместо этого он снова возвращается к фильму, и Виктор, поняв его, присоединяется.

~

– Он спросил, не гей ли ты? – изумляется Пхичит и затем присвистывает. – Вау. А он не медлит, сразу переходит к делу.

Юри протяжно стонет, пряча в ладонях лицо, и говорит через них:

– А потом он начал рассказывать мне о своих бывших.

– Пикантные подробности, – широко улыбается Пхичит. – И сколько у него было?

– Не знаю. Думаю, много.

– И ты не сказал ему, что тебе тоже нравятся парни? – с сожалением в голосе продолжает он. – Ты должен вскользь об этом упомянуть. Например, в следующий раз, когда мы трое будем вместе, аккуратно похвали внешний вид какого-нибудь парня, а я тебе подыграю. О-о-о, уверен, это заставит Виктора ревновать. Поймаешь сразу двух зайцев.

– Не думаю, – улыбается Юри, – что он будет ревновать, если я сделаю какому-то парню комплимент.

– А я полностью не согласен. Он точно из ревнивых. Виктор тискает тебя каждый раз, когда бы ты ни был окружён другими людьми. Ты разве не заметил? Вспомни хотя бы библиотеку. Пока я там неловко сидел в сторонке, между вами было такое сексуальное напряжение, что его можно было потрогать. И потом ещё во дворе: он заграбастал тебя к себе, чтобы вы могли вместе валяться на травке с Маккачином. Виктор будто понабрался от своего пса, тот падкий на внимание. Или нет, подожди, это наоборот Маккачин от него понабрался, – заканчивает Пхичит с таким видом, словно своей догадкой только что совершил научный прорыв.

– Ты серьёзно только что сравнил Виктора с его псом?

– Ну, если всё сходится… – говорит Пхичит, выглядя слегка виноватым.

– Мне кажется, ты преувеличиваешь его чувства ко мне, – не отступается Юри. – Он просто ведёт себя со мной так, как ведёт со всеми. Не забывай, кто он такой.

– Ну он, конечно, любит заигрывать, но с тобой он именно заигрывает. Ты понимаешь, о чём я?

Юри не понимает.

– Скоро будет вечеринка на Хэллоуин, которую организует Пси Омега Йота, – напоминает Пхичит. – Уже почти октябрь. Бьюсь об заклад, что он пригласит тебя.

О вечеринках, организованных Пси Омега Йота на Хэллоуин, в кампусе ходят легенды.

Алкоголь, танцы, громкая музыка – это такой тип вечеринки, который университетские кафедры предпочитают не замечать. Юри никогда прежде не посещал тусовки на Хэллоуин, хотя знает, что Пхичит в том году ходил и ему там очень понравилось. Нет, вечеринки – времяпрепровождение не для Юри. Он уже был на одной из таких в конце первого курса. Однако учитывая тот факт, что он не может вспомнить ничего из того, что тогда произошло, Юри понял, что тот вечер, видимо, было слишком диким, чтобы воспоминания о нём могли ему понравиться. И в ближайшее время он не хочет повторять подобный опыт.

Пхичит также с той вечеринки почти ничего не помнит. Иногда у Юри всплывают в голове обрывки воспоминаний: музыка, руки, чьё-то тело весьма и весьма близко к его. Он моргает, возвращаясь к настоящему.

– Если он пригласит меня, то это в порядке вещей. В смысле, мы же соседи. Это не будет ничего значить.

– Но, может, он пригласит тебя, – настаивает Пхичит.

– Ты что-то зачастил повторять одно и то же слово, но другим тоном, будто я должен знать, что ты имеешь в виду, – недовольно говорит Юри.

Пхичит лишь усмехается на это.

~

В воскресенье Пхичит, Юри и Виктор встречаются с Юрио рядом со Стамми Вичино. Тот держит в руках своё задание и те предметы для машины-мышеловки, которые ему понадобятся: древесина, верёвка, сама мышеловка и несколько других необходимых вещей. Они усаживаются на скамейках у большого камня, подальше от толпы.

– Ребят, вы не могли бы просто сделать её за меня? – просит Юрио.

– Но так же нечестно? – спрашивает Пхичит.

– Это и так было нечестно изначально, – бурчит Юрио, скрещивая руки на груди. – Ладно, давайте уже покончим с этим.

Немного позже, когда Юри работает с Юрио над привинчиванием колёс, Пхичит подсаживается к Виктору и начинает разговор:

– Юри сказал, что ты говоришь на тайском.

Виктор смотрит на него, размышляя, что же Юри сказал Пхичиту о нём ещё. Сначала он хочет спросить это вслух, но передумывает и просто отвечает:

– Говорю.

Пхичит улыбается ему во все тридцать два и произносит что-то на тайском, на что Виктор ему отвечает.

– Круто! – хвалит Пхичит. – Так какая тема для вечеринки на Хэллоуин в этом году?

Вполне понятно, почему в том году Виктор не заметил на ней его присутствие. В конце концов, туда приходит большое количество народу, может, даже целый студгородок. Но он замечает, что взгляд Юри поднимается на них и фокусируется на Пхичите, прежде чем Юри снова возвращается к заданию.

– Лес с привидениями, – говорит Виктор. – Но не говори пока никому.

– Будет клёво.

– Вы с Юри должны к нам присоединиться. Мы могли бы пойти вместе, – предлагает Виктор.

– Конечно, – ухмыляется Пхичит. – Ты как, Юри?

– Спасибо, – через плечо улыбается им Юри, – но не думаю, что такие вещи для меня.

– Будет весело! – настаивает Пхичит.

– Посмотрим, – жмёт Юри плечами. – Может быть.

Очень понятный ответ.

Виктор продолжает говорить с Пхичитом о тайском языке, вечеринке, Пси Омега Йота в целом, и ему крайне радостно от того, что лучший друг Юри хорошо к нему относится. Это почти как привилегия. Затем колёса машины, наконец, готовы, и Пхичит передвигается к ребятам, чтобы помочь с мышеловкой. Виктор замечает, что его снова захватило объяснение Юри физических законов, стоящих за захлопыванием мышеловки и силой, двигающей саму машину вперёд.

Эта машина должна пройти ровно шесть метров, поэтому Виктор берёт на себя роль измерителя и встаёт туда, где она должна будет остановиться. Это к слову о том, насколько он бесполезен в происходящем действе.

Пхичит объясняет Юрио, как нужно заводить механизм, чтобы машина была в движении и останавливалась через несколько метров. Они пробуют, вносят несколько корректировок, пробуют снова и вскоре добиваются идеального результата.

– Мне не поверят, что я сам это сделал, – говорит Юрио, осторожно держа машинку в руках, словно боясь, что та в любой момент развалится.

– Мы всего лишь помогали тебе, – напоминает ему Пхичит. – Всё в порядке.

Все замолкают, Виктор бросает на Юрио выразительный взгляд, и тот произносит что-то нечленораздельное.

Юри вскидывает голову.

– Что-что?

– Я сказал «спасибо».

~

Виктор покупает баллончик аэрозольного серпантина.

Потому что он собирается отомстить Юри.

Однажды утром он просыпается и видит, что Юри мирно спит, свесив одну руку с кровати. Новые очки всё ещё на кончике его носа – и их оправа такая же, что и была у старой пары. Они ему очень идут. Синие, не слишком большие, но и не слишком маленькие. Должно быть, прошлой ночью он уснул, пока был чем-то занят.

Виктор достаёт баллончик из своего ящика в столе и снимает крышечку. Струя этого аэрозольного серпантина обещает быть голубой, поэтому, наверное, отмывать всё это будет сущим адом. Просто прекрасно. Но в последнюю секунду Виктор трусит, видя, как черты Юри смягчились во сне, а на его губах играет слабая улыбка. Ему, наверное, что-то снится, и Виктор корит себя за нехватку смелости, откладывая баллончик обратно в ящик на потом.

~

Однако этим вечером, когда Юри в душе, Виктор морально готов.

Он целится в дверь ванной, сидя на своей кровати так, чтобы Юри не смог его достать, и ждёт. Воздух словно тяжелеет в напряжении, и он задерживает дыхание, когда слышит, что вода перестаёт литься и привычное пение затихает. Он сжимает баллончик крепче, но тут ему в голову приходит идея, и Виктор берёт в руки телефон, включает режим видео съёмки и спускается вниз, чтобы установить камеру на столе под идеальным углом.

Он едва-едва успевает забраться обратно на кровать, когда Юри открывает дверь.
И Виктору удаётся застать его врасплох.

Он беспощадно выбрызгивает содержимое баллончика, и Юри вскрикивает, спеша скрыться обратно в ванной, захлопнув за собой дверь.

– Виктор! Это ведь теперь от волос не отодрать! – кричит он.

– У тебя снова было то выражение лица, – смеётся Виктор.

Дверь снова распахивается, и Виктор опять нажимает на распылитель, в то время как Юри практически вскакивает на его кровать, бросаясь с ним в схватку и пытаясь выбить баллончик у него из рук.

– Ты же кровать мне испачкаешь! – обиженно говорит, но в следующую секунду – одновременно с Юри – осознаёт, что тот оседлал его ноги, сжимая рукой одно из его запястий, а их лица всего в нескольких дюймах друг от друга. Волосы и верхнюю часть футболки Юри покрывает серпантин, и Виктор ничего не может поделать с тем, что его пробирает на смех.

– Ты так нелепо выглядишь, – говорит он.

Юри слезает с него и спускается с кровати – и Виктор слишком поздно осознаёт, что сейчас будет. Юри подбирает баллончик и целится в Виктора, но промахивается и пачкает большую часть кровати. Видимо, это таки не было случайно. Затем он взбирается на первые несколько ступенек – это более выгодное положение для «обстрела». Виктор закрывает глаза одной рукой, а второй слепо пытается нашарить Юри.

– А сейчас ты делаешь то самое лицо, – с удовольствием дразнит его Юри.

Вскоре баллончик заканчивается, а комната выглядит так, будто через неё прошло торнадо из липких синих ниточек.

– Сам всё будешь это отмывать, – говорит Юри обвинительным тоном.

– Не я один это по комнате распылял! – протестует Виктор, снимая с волос длинную липкую нить, застывшую причудливым куском, и кладёт её на голову Юри, и тот со вскриком пытается от неё увернуться.

– Но идея-то была твоя!

– И знаешь, что? – спрашивает Виктор.

– Что?

– Она себя окупила.

Юри попытался сделать вид, что злится, пихая Виктора в плечо, но тот не поддаётся на показную злость и вместо этого берёт телефон со стола и останавливает съёмку. Юри хмурится, вставая сзади него, чтобы посмотреть.

– Ты снимал меня на видео?

Виктор не отвечает, перематывая запись на нужный момент, и вскоре с улыбкой показывает:

– Вот. Вот это лицо.

Он делает скриншот, но Юри вырывает телефон у него из рук.

– Я не дам тебе сохранить эту фотографию.

– Я поставлю её на заставку, – шутит Виктор, отбирая у него телефон и заодно снимая с плеча Юри нить, после чего выбрасывает её через плечо в корзину для мусора.

Юри выглядит невероятно милым: его волосы взъерошены, и с них всё ещё капает вода. На нём надеты спортивные штаны и серая футболка, которая, наверное, уже безнадёжно испорчена, однако Юри совсем не выглядит сердитым. Он снова отнимает у Виктора телефон и мчится в ванную, закрывая за собой дверь.

– Я удаляю видео, – сообщает он.

– Нет, не надо! Не делай этого!

– Поздно. Удалено.

Виктор драматично вздыхает и опирается на дверь ванной.

– Печально. Значит, нам нужно просто как-нибудь повторить это снова.

Через минуту Юри открывает дверь в ванную, не отходя от зеркала, поскольку продолжал вынимать серпантин из волос.

– Из-за тебя мне нужно снова идти в душ, – говорит он.

– Мне тоже, – отвечает Виктор, вставая сзади Юри и почти вздрагивая от вида своих серебристых волос, теперь эффектно подчёркнутых голубым. Юри хихикает, видя выражение его лица, и немного отклоняется назад, случайно задевая спиной плечо Виктора. Виктор пользуется возможностью и обхватывает Юри рукой за талию и крепко держит, после чего начинает ниточка за ниточкой снимать серпантин с себя и перекладывать Юри. Тот вертится в его захвате, пытаясь вырваться и в какой-то момент закашливается.

– Ты мне в рот попал, – жалуется он.

Виктор смеётся, и тут же осознаёт, что ситуация стала весьма опасной: спина Юри прижата к его груди. Его сердце пропускает удар, и он замирает, глядя на их отражение в зеркале. Это почти больно, как сильно он его хочет. Как сильно он хочет остаться с ним в такой позе, хочет, чтобы их отношения были нечто большим, чем платоническими. Он не желает портить момент, не желает рушить их дружбу, но…

Виктор всегда взбудоражен, когда начинает учить новый язык: его захватывают особенности произношения, образование слов. И он начинает думать: может быть, Кацуки Юри для него как новый язык? Что и в нём тоже много различных тонкостей?

– Ты собираешься меня отпустить? – спрашивает Юри, у которого перехватило дыхание.

– Х-м-м, не знаю. А хочешь, чтобы отпустил?

Юри, видимо, не находит, что ответить, поэтому просто опускает голову и говорит:

– Ты ведь знаешь, что я тебе припомню это.

– Не ожидал ничего иного, – улыбается Виктор. – Только не порти мои вещи.

– Как ты испортил мои?

– Если ты хочешь, чтобы я купил тебе новую футболку, то это стоило каждого пенни.
Юри переворачивается в захвате, и его лицо оказывается в сантиметрах от лица Виктора. Виктор замечает в его глазах вызов. Решительность, которую прежде не видел. Это несколько пугающе и привлекательно одновременно, но он не разрывает взгляд, держа одну руку на спине Юри, а другую у него на боку.

– Жди, Никифоров, – угрожающим голосом говорит Юри.

Они оба пытаются сохранить серьёзные лица, но синхронно начинают смеяться. Липкий серпантин срывается с них и падает на пол ванной.

– Вычистить здесь всё будет кошмаром наяву, – говорит Виктор, убирая руку со спины Юри и оглядываясь.

– Я уже сказал, вся уборка на тебе, – отвечает тот.

Виктор вздыхает и наклоняется, подбирая с пола первую партию липких голубых нитей.

– Думаю, ты прав.

~
Проходит неделя, и уже начало октября.

И завтра у Виктора первый тест по физике на оценку.

– Ты справишься, – уверяет Юри, тепло ему улыбаясь, и его улыбка посылает мурашки по всему телу Виктора, однако абсолютно не помогает поверить в свои способности к естественным наукам.

Виктор садится на стуле поудобнее и в тысячный раз просматривает свои записи. Он, к неудовольствию Якова, всегда был из тех, кто особенно не переживает по поводу оценок, но сейчас получить хорошую отметку по физике было бы кстати. Во-первых, если он облажается, то это подпортит его среднее арифметическое баллов от всех предметов вообще. Во-вторых, ему придётся сказать Юри, что он получил неуд, и увидеть, что тому обидно. А это наверняка уже расстроит самого Виктора.

Сперва он убеждает себя, что его стремление преуспеть продиктовано по большей части первой причиной, чем второй. Но каждый раз, когда Юри озаряет его гордой улыбкой после правильного ответа, это утверждение всё меньше и меньше походит на правду.

Он тихонько забирается на постель Юри и устраивается в ногах со своими записями на коленях. Юри нажимает какую-то клавишу, затем закрывает ноутбук и заботливо смотрит на Виктора.

– У тебя большой прогресс, – ободряет его Юри спокойным тоном.

– Ты не против ещё по одному кругу повторить со мной? – просит Виктор.

Юри кивает и пододвигается ближе к нему, свешивая ноги с кровати.

– Итак, какие силы заставляют машину двигаться?

Виктор знает ответ. Но он, вероятно, не успел ещё насладиться безраздельным вниманием Юри, поэтому кладёт голову ему на плечо и произносит:

– Не знаю. Напомнишь?

В последнюю неделю их флирт заходит всё дальше и дальше.

На самом деле, Виктор уже готов взорваться.

Этот флирт заключается в незначительных вещах.

Юри трогает его руку, когда хочет привлечь внимание. Юри скользит своим плечом по его. Один раз Юри в шутку потрогал его волосы, когда пытался его поддразнить, и Виктор в ответ с удивлением распахнул глаза.

Границы размылись, и он не уверен, когда это произошло, но черта между платоническим и романтическим в их отношениях безвозвратно исчезла.

По крайней мере, так думает Виктор.

А что думает Юри по этому поводу, он не имеет понятия. Вообще ни одной идеи.

И это раздражает. Довольно сильно раздражает, потому что Виктор не знает: может, он слишком много думает об этом.

А ведь обычно он не из тех, кто страдает этим недугом.

Однако опять же, обычно он без труда понимал себя, но Юри, кажется, меняет всё, что Виктор, как он думал, о себе знает.

– Хорошо, у меня есть идея, – говорит Юри, отодвигаясь от Виктора, к разочарованию последнего.

– Какая? – с лёгкой обидой спрашивает тот.

– Давай попробуем так, – предлагает Юри, выглядя немного взволнованным. Он садится, скрестив ноги на кровати. Виктор копирует его позу, и теперь они сидят друг напротив друга, почти соприкасаясь коленями. Юри наклоняется вперёд, кладёт свои ладони на плечи Виктора и надавливает.

– Что это за сила?

– Это… давящий мне на плечи ты, – медленно отвечает Виктор, гадая, не вопрос ли это с подвохом и как он может нормально думать, когда его так касаются руки Юри.

– Нет, представь, что это не я, – качает головой тот.

– А, гравитация?

– Гравитация, – улыбается Юри. – А это какая? – он берёт Виктор под предплечья и слегка поднимает вверх. – Ты типа машина, хорошо?

Он машина. Курам на смех.

Но Юри касается его, поэтому он решает «побыть машиной».

– Сила противодействия дороги? – предполагает Виктор, и на лице Юри появляется гордая улыбка – сердце Виктора переворачивается в грудной клетке.

– А теперь представь, что ты двигаешься в этом направлении, – он показывает на себя, после чего слегка давит на плечи Виктора в противоположную сторону. – Какая это сила?

Виктор давит плечами в ответ, вызывая у Юри смех.

– Трение?

– Хорошо, но также это может быть…?

– Воздушное сопротивление, – заканчивает он, и наградой ему служит ещё один одобрительный кивок.

Пауза.

– Разве ты не собираешься показывать последнюю силу? – спрашивает он.

– Так ты знаешь их все, – говорит Юри, подозрительно поднимая бровь.

Виктор пихает Юри так, что тот, смеясь, валится на постель.

– Сила двигателя, собственно, заставляющая машину передвигаться, – говорит Виктор. – Вот что ты забыл, «физик».

– Я помнил, просто не собирался опрокидывать тебя на себя, – заявляет Юри.

– Как, так? – спрашивает Виктор, седлая ноги Юри и глядя на него сверху вниз.

– Э-э, да, так, – отвечает Юри, удивлённо моргая.

Виктор всё ещё нависает над ним, поддерживая себя одной рукой на кровати. Свободной рукой он проводит по волосам Юри и заправляет прядь волос ему за ухо.

– То есть ты говоришь, что не собирался всё повторить досконально? Я думал, что тебе не наплевать на мои оценки, Юри. И на мои баллы.

Юри легонько вдыхает, и Виктор замечает, как тот подаётся навстречу его прикосновению, а его губы слегка приоткрываются. Волосы Юри мягкие на ощупь. Его очки немного набекрень. Почему он не заметил Юри раньше? Ведь сейчас он не может даже представить себе не замечать его, игнорировать его очаровательную улыбку и смех, звук его голоса.

Может быть, они когда-то и пересекались раньше: например, сталкивались в Стамми Вичино – столкнулись и сразу же забыли. Вероятно, он даже видел, как Юри разговаривал с Милой, но не придал этому значения. Жаль, что их первая настоящая встреча произошла лишь на третьем году обучения Виктора: тёмной ночью во время того инцидента со скейтбордом. Вот бы он встретил его раньше, при других обстоятельствах.

Интересно, насколько бы отличались их отношения? Были бы они друзьями, если бы не вся эта суматоха с комнатами?

Виктор тоже в ответ неосознанно приоткрывает губы и видит то, как зрачки Юри метнулись к его губам, словно тот был под гипнозом. Виктор задерживает дыхание, кровь стучит у него в ушах. К его удивлению, первым двигается Юри. Он немного приподнимает голову с кровати, и это неуловимое движение выглядит как вполне очевидное приглашение. Виктор осознаёт, что его рука всё ещё в волосах Юри, и он снова заправляет несколько прядок. Он не может вспомнить, как двигаться, как дышать, но он…

Дверь открывается, и их взгляды тот час же обращаются в ту сторону.

Виктор ведь закрывал её, нет? Ведь она должна была быть закрытой?

Открытой, вспоминает он, мысленно отматывая время назад. Он оставил её открытой.

– Эй, Юри, я тут подумал, не заскочить ли к тебе, чтобы посмотреть…

Пхичит замирает в дверном проёме, и время словно приостанавливается. Он держит в руках книгу, и Виктор видит, как та падает на пол и приземляется страницами нараспашку. Пхичит округляет глаза, спеша выйти из комнаты. Книга всё ещё валяется на полу, когда он выскакивает из-за двери и оглушительно её захлопывает.

Виктор сглатывает. Он снова смотрит на Юри, который уже поднимается с ярко-красным лицом. Виктор спускается с его кровати и идёт вместо этого к своей собственной, украдкой наблюдая за Юри и ожидая, что же тот будет делать.

Юри прокашивается и поправляет ворот рубашки, прежде чем сказать:

– Я пойду… Пойду узнаю, чего он хотел. И верну ему книгу.

Виктор просто кивает, видя, как Юри практически выбегает из комнаты, и сжимает переносицу.

Конечно, он оставил эту тупую дверь открытой.

Разумеется.

Победитель по жизни.

~

Юри в полном раздрае.

– Мне жаль, – не перестаёт повторять Пхичит, трогая его за руку. – Мне так, так, так жаль.

– Перестань, – отвечает Юри, глубоко вдыхая.

Что там вообще происходило?

Виктор серьёзно чуть его не поцеловал?

Нет, нет. Не может этого быть. Он должен немедленно выбить из себя все мысли, подобные этой, потому что ничего не происходило. Вообще. Потому что Виктор это Виктор, а Юри это Юри, всё говорит само за себя. Всё просто. Простая арифметика. Он всего лишь помогал Виктору с физикой, а Виктору всего лишь нравится тискаться, и это вполне устраивает Юри, потому что они друзья. Вот и всё.

Пхичит отводит взгляд от Юри и опускается в одно из кресел в маленьком общем пространстве его этажа. К счастью, там никакого нет, поэтому они могут не таиться.

– Мне следовало постучать, – говорит Пхичит. – Я просто увидел широко раскрытую дверь и…

– Да ничего не происходило, – перебивает Юри.

Пхичит растерянно моргает и качает головой.

– Ничего не… ничего не происходило? Юри, у меня было такое чувство, что я случайно увидел то, как… – начинает Пхичит и нервно оглядывает комнату. Всё ещё никого нет.

Юри не знает, что на это сказать.

– Слушай, он… мы… У нас странные отношения. Но они не такие, как ты думаешь, – он закрывает глаза, поникнув и просто желая, чтобы Пхичит понял. – Для него это всё не так.

Вот что он имеет в виду.

Да, Юри рассматривал их подшучивания друг над другом последние несколько недель как флирт, но он кристально ясно понимает, что Виктор смотрит на всё это как просто на безобидные шутки. Что нормально, потому что какие соседи по комнатам без шуток? Всё в полном порядке, и Юри не винит его и не ненавидит за это. На самом деле, он даже начинает считать, что Виктор в самом деле хороший друг и надеется, что тот считает точно так же насчёт него самого.

В целом он смирился со статусом их отношений.

– Ох, Юри, – говорит Пхичит, обеспокоенно сводя брови, словно пытаясь угадать, что делать. – Всё, пойдём поужинаем. Мы не будем говорить о нём, если ты не хочешь. Давай лучше поговорим о фигурном катании.

Иногда это страшно, что Пхичит в точности знает, что нужно сказать.

~

– Я думаю, что он самый прекрасный человек, которого я когда-либо встречал, – мечтательно сообщает Виктор, опуская голову на подушку Кристофа и сложив на животе руки.

– Я счастлив за тебя, – смеётся тот. – Ты преувеличиваешь, но я счастлив за тебя.

Примечания: День работы учителей - это такой день, когда все учителя сидят за бумажной работой, поэтому ученики могут не посещать школу.

@темы: перевод, кацудон, фанфики, yuri on ice, centripetal force

---

Итак, в переводе centripetal force нынче уже 75 страниц, т.е. 3 главы! Конструктивная критика приветствуется!
PS: 1 главу редачили повторно, ссылка на неё ниже. Надеюсь, все недочёты были учтены!

Фандом: Yuri!!! on Ice
Название: centripetal force (ссылка на фикбук)
Автор: braveten
Переводчица:  Dakota_23
Оригинал: archiveofourown.org/works/9534413/chapters/2155...
Пэйринг: Виктор/Юри
Рейтинг: R
Жанры: Романтика, Юмор, Hurt/comfort, AU, Учебные заведения
Размер: планируется Макси, написано 75 страниц, 3 части
Статус: в процессе
Описание: Виктор говорит на семи языках. И язык физики – не один из них. Однако, к счастью, выходит так, что он живёт в одной комнате со своей полной противоположностью: стеснительным темноволосым парнем, который оказывается студентом с факультета физики.

1 глава, 3 глава

Глава 2. Соглашение

А Юри, выходит, всё-таки не робот.

Потому что когда Виктор просыпается, тот крепко спит. Ноутбук лежит у Юри в ногах, словно вот-вот упадёт – Виктор догадывается, что ночью, должно быть, он случайно отпихнул его. Его одеяло смято и перекручено, а самого Юри освещают полосы света, проникающие в прорезь между занавесками.

Виктор потягивается, после чего садится так, чтобы было удобнее наблюдать. Юри лежит в другом конце комнаты, поэтому ему приходится щуриться, однако даже так всё, что он может разглядеть – это спутанные чёрные волосы, которые выглядывают из-под одеяла. Где-то в глубине души Виктор хочет, чтобы одеяло сползло пониже и он смог увидеть его лицо, но он ругает себя за эту мысль. Ведь это какое-то ненормальное желание, да?

Виктор поднимается с постели, чтобы достать кое-какие вещи из своей спортивной сумки. Он принёс в комнату лишь минимум всего необходимого, поскольку не рассчитывал, что останется здесь дольше, чем на день.

«Остальное потом из машины принесу», – обещает он сам себе. Он слышит, как вибрирует его телефон – пришло сообщение от Милы. Она решила напомнить Виктору об их первой сегодняшней паре по римской литературе.

Виктор идёт в ванную комнату и включает воду в душе. На его радость вода нагревается почти мгновенно – а ведь в прошлом году горячей она почти не бывала. Он с трудом верит в такое чудо, поэтому хочет поскорее рассказать об этом Кристофу.

Виктор высушивает волосы и оборачивает вокруг бёдер полотенце, после чего достаёт из сумки щётку и выдавливает на неё зубную пасту. Зеркало в ванной запотело, и он без задней мысли распахивает дверь.

Со своей кровати на него с широко раскрытыми глазами пялится Юри.

Ой.

Может, дверь стоит всё-таки закрыть?

Но на нём ведь полотенце. Поэтому какая разница?

Виктор заканчивает чистить зубы, сплёвывает, полощет рот водой. И затем он полных тридцать секунд мучается с пластиковым стаканчиком, пытаясь поставить в него щётку – но та слишком тяжёлая и роняет его.

– Ты можешь поставить рядом с моей, – предлагает Юри, видимо, наблюдавший за его потугами, и Виктор видит его подставку для зубных щёток с пятью отверстиями.

– Спасибо, – улыбается он и снова замечает тот самый взгляд Юри.

Тяжёлый взгляд.

Виктор опирается на дверной косяк и смотрит на него в ответ.

– Ты принимаешь душ ночью или утром? – спрашивает он.

– Ночью.

– Прекрасно.

– Эм, ты всё ещё… – начинает Юри, сглатывая слюну. – Ты разве не собираешься… Одеться?

– Ага, вот как раз собирался, – просто отвечает Виктор.

Юри, кажется, физически больно отвести от него взгляд, но он всё же это делает и снова уставляется в свой ноутбук. Виктор гадает, не подключён ли Юри к нему через провод? Потому что тогда бы это объяснило, почему тот находится на его кровати даже во время сна.

Виктор закрывает дверь в ванную комнату и продолжает говорить с Юри через неё:

– Во сколько ты лёг сегодня?

– Не знаю.

– Х-м-м. Для здоровья вредно, – укоряет Виктор.

– Не очень поздно, – заверяет Юри. – Не беспокойся обо мне.

Виктор не отвечает и вместо этого надевает джинсы и зелёную футболку с выцветшим логотипом музыкальной группы. Открыв дверь, он в пару прыжков забирается на свою кровать, после чего свешивает с неё ноги и начинает ими покачивать, держа ладони на коленях и не сводя взгляда с Юри.

– Что делаешь?

– Ты собираешься спрашивать меня об этом каждый раз, когда я пользуюсь ноутбуком? – интересуется Юри, но в его голосе слышно поддразнивание, поэтому Виктор широко улыбается.

– Мне просто любопытно. Как я узнаю, что ты не гуглишь лучшие места, где можно похоронить своего соседа по комнате, когда убьёшь его?

– А ты не узнаешь, – отвечает Юри, и все признаки веселья исчезают с его лица.

Виктор моргает.

А затем осознаёт: шутка.

– Вот сейчас было стрёмно, – говорит он, оценив произведённый эффект. Каменное выражение исчезает с лица Юри, и по нему расползается улыбка, когда он привычно опускает голову. – Очень стрёмно. Тебе нужно работать в доме с привидениями.

– Какой чудесный комплимент.

Но Виктор не обращает внимания на сарказм и, положив руки за голову, спрашивает:

– У тебя есть сегодня пары?

– Да, по многомерному анализу.

– Как мерного может быть много? – недоуменно говорит Виктор. – Как бы ты это высчитывал?

– Хороший вопрос. Я тебе расскажу, как сам узнаю, – смеётся Юри. – А какие у тебя сегодня пары?

– По римской литературе. Мила тоже со мной будет.

– Звучит интересно.

– А после неё пара по латинскому языку, но они хотя бы с римской литературой идут рука об руку, – говорит Виктор.

Юри неожиданно меняется в лице, будто что-то вспоминает, после чего спрашивает:

– А на скольких языках ты говоришь?

– На семи. На четырёх из них свободно.

Если бы Виктор сказал, что ему не понравилось, как от его ответа расширились глаза и приоткрылись губы Юри, то он бы нагло соврал. Потому что теперь, возможно, производить на Юри впечатление будет его любимым времяпрепровождением. Даже больше: это станет его новой целью, если тот будет каждый раз выдавать такую же реакцию, как сейчас.

Виктор наблюдает за тем, как Юри потеребив рукав своей толстовки, задаёт следующий вопрос:

– А ты говоришь на японском?

Чёрт.

Конечно, японский именно тот язык, на котором он не говорит.

– Нет, но ты бы мог меня научить, – предлагает Виктор.

В ответ ему Юри улыбается, но опускает неожиданно засиявший взгляд.

– Не думаю, что я буду хорошим учителем. А на каких языках ты говоришь?

– Свободно говорю на английском, русском – что само собой разумеется –, французском и латыни. Ещё я знаю тайский, китайский и португальский. И немного норвежский, голландский, немецкий и арабский. Первыми четырьмя особенно не похвастаешься, правда, но романские всё равно мои любимые языки.

– Что? – бледнеет Юри.

– Романские языки, – повторяет Виктор. – Французский, латынь, португальский – одни из них. Я бы ещё хотел знать румынский.

Юри продолжает смотреть на него пустым взглядом, словно ещё переваривает новую информацию. Виктор пожимает плечами, пытаясь казаться скромным, но внутренне прямо-таки надувшись от гордости.

– У меня в этом году будет курс французского, – говорит Юри.

– А у меня физики.

– Может, заключим сделку?

Именно тогда, когда Виктор думает, что Юри не может быть ещё более привлекательным, тот берёт и говорит такое. Это быстро опускает его с небес на землю.

Виктор хмыкает, делая вид, что обдумывает его слова, после чего говорит:

– Репетиторство взамен на репетиторство?

– Oui.

Виктор улыбается, и Юри улыбается ему в ответ.

– Боюсь, что на этом мои знания французского заканчиваются. Мне просто нужен был кредит по иностранному языку.

– А мне просто нужен был кредит по естественным наукам.

– Но физика интересный предмет! – возражает Юри. – Тебе понравится.

– Ты шутишь сейчас?

– Не шучу, – продолжает настаивать он. – Я покажу тебе. Вот увидишь.

– Вот уж действительно шутка затянулась, – в свою очередь продолжает поддразнивать Виктор.

Юри закатывает глаза.

– Тихо, а не то я подойду и…

Виктор не знает, что милее: когда Юри на взводе или когда он смеётся. Выбор очень сложный, но в этой гонке Юри на взводе несомненно лидирует.

– И что? – спрашивает Виктор.

Юри неопределённо пожимает плечами.

– Не знаю, стукну тебя твоим же собственным ноутбуком?

– Я бы на это посмотрел.

~

– Ты обязательно сделаешь так, чтобы нас приглашали на самые крутые вечеринки, – безапелляционно говорит Пхичит. – У Пси Омега Йота они лучшие. И у них лучшие поездки. Может, Виктор даже возьмёт тебя с собой в одну из них? Хотя если да, то ты обязан взять с собой меня, потому что я с тобой в комплекте. Кстати, знаешь, иногда они и в походы ходят.

– Я бы взял тебя с собой, но ты особенно не мечтай, – с улыбкой отвечает ему Юри. – То, что мы неплохо общаемся, не означает, что мы лучшие друзья или вроде того. Я уверен, что Виктор просто пытается выдержать со мной неделю.

– Не думай так, – говорит Пхичит, сжимая его руки. – А я уверен, что ты ему нравишься. В смысле, может, вы и не влюбитесь друг в друга за один день, но…

– Пхичит.

– …но ты приятный и симпатичный. Не могу назвать ни одного человека, которому ты бы не нравился.

– Спасибо, – Юри крепко обнимает его. – Ты хороший друг.

– Во-о-от, поэтому ты возьмёшь меня с собой в поездку вместе с Пси Омега Йота? – с надеждой спрашивает он.

– Хороший и раздражающий друг.

– Очаровательно раздражающий, – поправляет его Пхичит.

Юри отстраняется и ласково на него смотрит, но затем резко что-то вспоминает.

– Кстати. Семь.

– Семь? – с непонимающим взглядом спрашивает Пхичит.

– Он говорит на семи языках, – поясняет Юри. – Даже немного больше, чем на семи.

– Вау, это будет впечатляюще выглядеть в его резюме, – изумлённо говорит Пхичит.

– Но при этом он считает, что физика – это скучно.

– Ладно, забираю свои слова назад. Он мне не нравится.

~

Юри некоторое время гуляет с Пхичитом по кампусу. Когда он возвращается обратно в общежитие, на часах десять вечера и Виктор уже спит. Юри на цыпочках подходит к его кровати, чтобы удостовериться в этом, и замирает, когда тот зевает. Виктор лежал на спине, но перевернулся на бок, крепко держа одеяло, а его чёлка сбилась, открывая взору всё лицо.

Юри скользит взглядом по острой линии подбородка. Внимательно рассматривает волосы, вытирая вспотевшие ладони о джинсы и изо всех сил сдерживая желание потрогать их собственными руками. Его ресницы длинные, серебряные, как и волосы – и они всё ещё поражают своей необыкновенностью.

Сложно поверить в то, что Виктор на самом деле существует.

Тот снова поворачивается во сне, и Юри подпрыгивает от неожиданности. Решив, что хватит глазеть, он взбирается на свою собственную кровать и достаёт ноутбук, после чего надевает наушники и включает музыку, последний раз бросив взгляд на Виктора.

~

Спустя несколько дней Виктор находится в здании, где проходят пары по естественным наукам, и смотрит на свою первую отметку по физике в этом семестре.

Пятнадцать.

И нет, не пятнадцать из шестнадцати, даже не пятнадцать из тридцати.

Пятнадцать процентов из ста.

– Ого, вот это ты постарался с оценкой, – говорит ему Мила, когда находит его сидящим на скамейке. – Даже отвечая только наугад, можно было набрать по крайней мере процентов двадцать пять.

– Спасибо за поддержку, – отвечает Виктор, глядя на неё, и она гладит его по плечу.

– Ну, не расстраивайся, ты как бы… Не то чтобы… В общем, естественные науки просто не твоё. У тебя хорошо выходят другие вещи. Давай потом вместе подготовимся к римской литературе?

Виктор кивает, и Мила уходит, оставляя его на белой скамейке посреди холла. Он всё никак не может отвести взгляд от красной оценки на своём тесте. К счастью, это был всего лишь вводный тест, определяющий уровень его знаний, а не реальная отметка. Но, как бы то ни было, средний балл был семьдесят пять, и профессорша сказала, что исключила высшие и низшие оценки как резко отличающиеся показатели.

Виктору даже спрашивать было не надо, кто получил самый низкий балл.

Вот заканчивается пара, и он смотрит на балкон второго этажа, когда студенты высыпают из-за двери. Он ловит взглядом Юри, который спускается по лестнице и разговаривает с двумя парнями, которых Виктор никогда раньше не встречал.

Этот Юри и тот, каким Виктор видел его раньше, словно два разных человека.

Когда они находились вместе в их комнате, Юри был хотя и дружелюбным, но заметно стеснялся.

А сейчас он выглядит жизнерадостным, смеётся над шуткой своего темноволосого друга, прижимает к груди учебник по физике. Он что-то отвечает этому другу – может, начинает рассказывать какую-то историю, и затем видит Виктора.

Тот замирает. По какой-то причине он забыл, что, да, рано или поздно Юри бы заметил, что он здесь сидит. Виктор чувствует себя как ведущий программы «В мире животных», который только что наблюдал за Юри в его естественной среде обитания.

Он машет ему рукой, и тот машет ему в ответ.

Виктор видит, как один из его друзей наклонился к нему и что-то спросил – тут и без подсказки можно догадаться, что именно. Юри отвечает ему и затем снова смотрит на Виктора.

Он останавливается, и в груди Виктора вспыхивает надежда.

Юри говорит своим друзьям, которые продолжают идти дальше, что-то ещё.

Надежда разгорается в груди сильнее.

И вот Юри идёт в его направлении.

Виктор смотрит сначала направо, потом налево, убеждаясь, что зрение его не обманывает и он ничего не путает.

– Привет, – здоровается Юри.

– Привет.

– Я так понимаю, ты тут ждёшь пару по физике? – спрашивает он, переминаясь с носка на пятку.

Виктор опускает взгляд на свой листок, думая его спрятать, однако быстро отбрасывает эту мысль. Вместо этого он идёт на риск опозориться. Берёт рюкзак и ставит его рядом со скамейкой; то же самое делает со своим скейтбордом. Затем пододвигается влево, и Юри, поняв намёк, садится рядом с ним. Виктор показывает ему свою оценку.

Юри морщится – в самом деле морщится.

– Ну, это… Нехорошо, – говорит он.

– Нехорошо, – соглашается Виктор.

– Кто твой преподаватель?

– Барановская.

– Она жёсткая, – с сочувствием улыбается ему Юри.

Виктор наблюдает за ним, и его пронизывает осознанием того, что Юри интересный – больше, чем кто и что бы то ни было. Его слова, его действия – начиная с каждого едва уловимого движения рук и заканчивая тем, как тот сводит брови, когда на чём-то концентрируется, или как чуть заметно приоткрывает рот, когда встречается с ним взглядом.

Он интересный во всех смыслах.

– Увидимся в общежитии, – говорит ему Юри. И затем добавляет: – Может, я смогу помочь тебе подготовиться к следующему тесту по физике. Если ты хочешь, конечно.

«Спроси, куда он идёт, спроси, куда он идёт», – умоляет голос в голове Виктора.

Но он снова его не слушает.

– Было бы здорово. Увидимся.

Трус.

Он смотрит, как отдаляется Юри и последний раз бросает на него взгляд через плечо, выходя из здания. Виктор машет ему на прощание, и Юри тоже машет ему рукой, что заставляет его сердце болезненно вздрогнуть – словно тело не знает, как реагировать по-другому, когда Юри каким бы то ни было образом обращает на него внимание.

~

Этим же днём, когда Виктор входит в комнату общежития, Юри уже сидит там и смущённо ему улыбается. Виктор отвечает ему улыбкой, радуясь тому, что они, кажется, подружились – ну, или по крайней мере их отношения напоминают дружбу. Он садится на кровать и достаёт из портфеля свой провальный диагностический тест по физике. Он собирается задать Юри вопрос – Виктор думал об этом с тех пор, как увидел его в здании, где проходят пары по естественным наукам.

Но слова не желают сходить с его губ.

Будто нарушить тишину между ними – это преступление.

К его удивлению, первым начинает говорить Юри.

– Твоя оценка не изменится, если ты будешь просто на неё смотреть.

Виктор поднимает на него глаза, а затем снова опускает их на листок, посмеиваясь. Наверное, он выглядит сейчас как идиот, сидя здесь и держа в руках свой неудачный тест.

– У меня есть к тебе парочка вопросов, – говорит он.

– По физике? Скучной физике? – поднимает бровь Юри.

– Ага.

Похоже, Юри не впечатлён.

Виктор свешивает ноги с кровати и переворачивает тест так, чтобы снова показать ему свою оценку.

– Если ты ответишь на мои вопросы, то я обещаю быть открытым к восприятию твоей ох-такой-интересной специальности.

Юри смеётся, после чего слезает со своей кровати и спрашивает:

– Ты хотел бы позаниматься за своим столом?

Виктор качает головой. Он хлопает рядом с собой по кровати, и Юри, уловив молчаливое приглашение, взбирается на неё и садится рядом – всего в нескольких дюймах от Виктора. Ему вдруг пришло в голову, что сейчас они сидят ближе, чем когда-либо. Но Юри не встречается с ним глазами, вместо Виктора его взгляд прикован к тесту. Что здорово. Правда здорово, очень профессионально.

– Так, это вопрос про давление, – начинает Юри, указывая на первое из заданий, что Виктор выполнил неверно. И это задание под номером один. Стыдоба. – Высчитайте минимальную силу давления, с которой ящик воздействует на землю.

Виктор поворачивает голову и смотрит на него. Юри снова как-то по-особенному хмурит брови. И это просто очаровательно. Очаровательно до смешного.

– И ты говоришь, что тебе это интересно? – спрашивает Виктор.

Юри на секунду задумывается, тоже поворачивает к нему голову и говорит:

– Ты знал, что воздух, который прямо сейчас давит на тебя, весит столько же, сколько небольшая машина?

– И всё-таки я ещё жив, – отмечает Виктор. – Признаюсь, ты меня заинтриговал.

– Это не очень сложно, – уверяет его Юри. – Вес создаёт давление, а воздух, в свою очередь, имеет вес. Ведь у всего есть вес, верно?

– Верно. Но не то чтобы я это чувствовал, – пожимает он плечами.

– Твоё тело привыкло к этому, иначе бы тебя просто расплющило.

Юри начинает в красках расписывать ему математические вычисления таких заданий, и сперва Виктор даже внимательно его слушает, но затем совершает роковую ошибку: смотрит на его губы, когда тот говорит. Кажется, чем больше говорит Юри, тем комфортнее себя чувствует, потому что сейчас он слегка придвинулся к Виктору и указывает в его тесте на то и сё. Когда он останавливается и смотрит на него, тот быстро кивает, притворяясь, что всё понимает.

– Хорошо, а теперь попробуй сам, – говорит Юри.

Ох.

А вот это, наверное, будет проблемой.

– Правильный ответ – С? – постукивая по листку с заданием, спрашивает он.

– Ты разве не будешь писать решение?

– Я в уме считаю, – заверяет Виктор.

Юри смеётся, слезая с кровати и забирая с его стола папку, чтобы достать оттуда чистый листок.

– Давай.

Виктор смотрит на задание, после чего начинает писать. Пишет он медленно, ожидая, что Юри его остановит и скажет, что он всё делает неправильно. Но Юри не останавливает. И вот, к удивлению Виктора, ответ, который у него получился, находится среди предложенных в тесте.

– Так здесь В?

– Да, – гордо говорит Юри. – Видишь? Не так уж и сложно.

– Много ты знаешь забавных фактов из физики? – спрашивает Виктор.

– Думаю, да, – со смехом отвечает Юри и берёт ручку, вращая её в пальцах. – Ну а ты знаешь много забавных фактов из лингвистики?

– Ага.

Юри поджимает губы, прежде чем спросить:

– Можешь какой-нибудь назвать?

– Давай тогда один факт за каждый вопрос по физике, с которым ты мне помогаешь, – предлагает Виктор.

– Хм-м-м. За такой обмен они должны быть более чем любопытными.

Виктор кладёт тест на подушку рядом с собой и поворачивается, прижимаясь коленом к колену Юри – глаза у того расширились, и он замер. Его рот приоткрылся, когда они встретились взглядами.

– Ты знаешь, что такое гипотеза лингвистической относительности?

Юри, затаив дыхание, качает головой.

Виктор наклоняется ближе и спрашивает:

– Ну смотри, ты ведь думаешь словами, правильно? На английском языке?

Юри ничего не говорит, но ещё раз кивает.

– Но предполагаю, что раньше ты также думал и на японском? – продолжает он.

Ещё один кивок.

Виктор мягко улыбается и опускает взгляд на руки Юри, которые лежат на коленях. Его пальцы всё ещё сжимают карандаш, будто он не знал, что с ним делать. Виктор тянется вперёд и забирает его, а затем кладёт на листок с тестом позади себя.

– Гипотеза лингвистической относительности гласит, что язык, на котором ты думаешь, меняет то, как ты смотришь на мир.

– Ого, – выдыхает Юри. – Это… это интересно.

Виктор видит, как Юри сглатывает и затем быстро отводит взгляд от него и вместо этого, сжав челюсти, смотрит в пол.

– Но у этой гипотезы есть две версии, – говорит Виктор. – Некоторые люди считают, что язык полностью определяет то, как думает человек, другие же считают, что он всего лишь слегка на это влияет.

Виктор облизывает губы, и Юри снова поднимает на него взгляд. Его глаза сверкают – в замешательстве, может? –, и он рвано выдыхает и затем вдыхает снова.

Какой же он красивый.

Нет слов, какой красивый.

Виктор снова прижимается коленом к Юри.

И вот тогда всё идёт наперекосяк.

У Виктора заняло секунду осознание того, что Юри валится с кровати прямо на пол.

И потом ещё одну секунду осознание того, что ему, наверное, больно.

– Юри! – вскрикивает он, спускаясь к нему вниз, и протягивает руку.

Юри отстраняется от него.

– Прости, – на автомате выпаливает Виктор, не будучи, однако, уверенным, что он сделал что-то не так и вообще не имея понятия, что только что произошло. – Всё в порядке? Позвать кого-нибудь? Или отвести тебя в больницу?

Юри, красный до ушей, как рак, пытается подняться на ноги.

– П-прости… Я… У меня, на самом деле, есть ещё кое-какие дела. Мы закончим с физикой попозже, хорошо? – запинаясь, говорит он и уходит из комнаты.

Виктор продолжает смотреть на всё ещё открытую дверь и затем садится на ковёр, где только что стоял Юри. И это… Он только что…

Он только что снова заставил Юри ненавидеть себя?

Что он сделал не так?

~

Юри прячется в небольшой кухне на их этаже.

Сейчас там никого нет. Она тесная, с одним маленьким квадратным столом, холодильником, плитой и раковиной – больше никакой мебели. Он присаживается на стол и прячет лицо в ладонях. Юри решает, позвонить Пхичиту или нет, потому что обычно это его первая инстинктивная реакция, когда он делает что-нибудь такое, за что потом становится стыдно. Например, падает с кровати перед Виктором Никифоровым.

Юри достаёт телефон, но вместо того, чтобы звонить Пхичиту, просто листает ленту в какой-то соцсети, рассеянно лайкая фотографии, в то время как его мысли, в такт сердцу, мчатся галопом. Интересно, Виктор думает, что он дурачок или просто странный?

Но не то чтобы это важно.

Потому что со следующей недели, они, наверное, больше никогда и не будут говорить друг с другом.

Юри вспоминает, как часто он видел Виктора, разговаривающего с членами Пси Омега Йота или с младшим братом, когда гулял вместе с Пхичитом по кампусу. Вспоминает, как он сидел под кронами деревьев рядом со Стамми Вичино, наблюдая за Виктором, и отводил глаза в те моменты, когда тот собирался повернуться.

Всё вернётся на круги своя.

Или нет, потому что раньше, если бы Виктор поймал его за наблюдением, то это ничего бы не значило – всё-таки он нравился почти девяноста процентов кампуса. Сейчас же всё иначе.

Юри больно покусывает нижнюю губу и смотрит на время. Сегодня среда, и у него занятие в клубе фигурного катания. А это означает, что ему придётся снова зайти в комнату, чтобы забрать коньки и переодеться, а это в свою очередь означает, что ему снова придётся встретиться с Виктором. Может, если вести себя так, будто ничего не случилось, Виктор и не поднимет эту тему вовсе.

Итак, через полчаса Юри покидает кухню и идёт обратно в сторону коридора. В комнате Милы и Сары двери открыты, и Сара машет ему рукой.

– Готов к тренировке? – спрашивает она.

– Да, только возьму свои вещи, – с улыбкой кивает Юри.


– Привет, – с выжидающим выражением лица здоровается Виктор, когда Юри открывает дверь. Словно наблюдая, что же он будет делать.

– Привет.

Юри берёт несколько вещей и переодевается в ванной, после чего бросает коньки в спортивную сумку.

– Фигурное катание? – интересуется Виктор. Юри кивает, на что тот отвечает: – Я катался раньше.

– Правда? – удивлённо спрашивает Юри, потому что Виктор Никифоров, определённо, не выглядит как человек, которого можно увидеть на льду. Хотя, если так подумать, ему на удивление идёт подобный образ.

Виктор слезает со своей кровати и засовывает руки в карманы джинсов, сохраняя дистанцию между собой и Юри.

– Когда я был младше, то очень это любил, – говорит он.

Юри пытается это представить.

– Я всегда хотел быть фигуристом, который участвовал бы в серьёзных соревнованиях. Но так и не стал.

– Ты всё ещё мог бы, – отвечает Виктор.

– Ты даже не видел, как я катаюсь.

Виктор смотрит за дверь, замечает стоящую там Милу и машет ей, после чего говорит:

– Но я уверен, что ты хорошо катаешься. Я, может, как-нибудь приду на тренировку.

Сегодня?

Возникает пауза. Слово вертится у Юри на языке, просится наружу.

– Было бы здорово. Ну, увидимся позже? – вместо этого говорит он.

– Да, увидимся.

~

Весь вечер Виктор проводит вместе с Крисом, после чего какое-то время сидит в своей комнате, и его глаза мигом обращаются к двери, когда он слышит, как поворачивается в замке ключ. Он ослепительно улыбается Юри, когда тот входит в комнату, и тот улыбается ему в ответ – даже в темноте на его лице можно видеть едва заметный румянец.

– Как тренировка? – спрашивает Виктор.

Юри выглядит уставшим, его волосы липнут ко лбу от пота, а ноги чуть подрагивают.

– Хорошо, – отвечает он, кладя ключи от комнаты на стол, прежде чем идти в ванную.

Юри поёт в ду́ше.

Тихо, очень-очень тихо, но поёт.

Эти песни на японском, но иногда их тексты превращаются в мелодичное мычание, и тогда Виктор чувствует, что он, слыша это, будто вторгается в чужое личное пространство. Он не может сконцентрироваться на чтении задания по римской литературе, поэтому просто закрывает глаза и слушает, как льётся вода – и льётся голос Юри.

Когда Юри выходит из душа, вода ещё слегка капает с его волос и на нём надеты чёрные пижамные штаны с голубой футболкой. Виктор почти комментирует его пение – почти – но потом осознаёт, что если сделает это, то Юри, наверное, больше никогда не будет петь. Поэтому он молча откидывается на кровать, периферийным зрением наблюдая, как Юри достаёт свой ноутбук и надевает наушники.

«Должно быть, его ночная привычка», – предполагает Виктор.

Ему всё ещё интересно, что же Юри там делает.

Не то чтобы он думает, что он там занимается чем-то подозрительным – нет, его всепоглощающее любопытство исходит, скорее, из желания выяснить каждую до последней деталь о Юри, обладать каждой крупицей знания о нём, которую он может заполучить в свои жадные руки.

И он в самом деле не может удержать себя от желания заговорить с ним.

Не может удержать себя от желания отложить в сторону его ноутбук, снова сесть рядом с ним на кровати и говорить о физике, о языках или о чём угодно ещё, о чём бы Юри хотел поболтать, потому что Виктору начинает казаться, что ему бы понравилось даже то, как тот читает номера из телефонной книги.

Но Юри кажется вполне себе довольным и счастливым, сидя за ноутбуком, и ему приходит на ум, что таким способом он, наверное, расслабляется. Поэтому Виктор ограничивается тем, что возвращается к своей книге. По курсу они читают аннотированный вариант «Илиады», и хотя он интересный, но не до умопомрачения – Виктор уже читал большую часть произведений Гомера на латинском языке много лет назад.

Он держится десять минут.

Затем поворачивается набок и смотрит на Юри.

– Юри?

Тот его не слышит и только слегка покачивает головой в такт музыке. Громко играет, наверное. Виктор смотрит на него в течение целой секунды, решая, вернуться к своей книге или нет, но затем спускается с кровати и берёт чистый бумажный листок. Он возвращается обратно, отрывает от листа клочок, сминает его в маленький шарик и кидает в Юри.

Промахивается. Он пробует снова и на этот раз попадает прямо в грудь, отчего Юри растерянно моргает. Виктор улыбается, когда тот вынимает один наушник, медленно осознавая случившееся, прежде чем со смехом бросить шарик в Виктора.

– Это ещё за что?

– Ты, наверное, очень громко слушаешь музыку, – замечает Виктор, игнорируя вопрос.

Юри пожимает плечами и жмёт на пробел. Видимо, чтобы что-то приостановить.

– Не очень громко.

Виктор бросает бумажный шарик в Юри снова, и это быстро превращается в игру, пока шарик не падает на пол между их кроватями, когда Юри кинул его. Виктор отрывает ещё один уголочек от листа и начинает игру заново. Но в какой-то момент Юри закрывает свой ноутбук, берёт новый листок и начинает на ноутбуке его сворачивать.

– Что ты делаешь? – спрашивает Виктор, продолжая кидаться шариками. Юри смеётся, когда один из них попадает ему в щёку.

– Увидишь.

Он берёт ручку и пишет что-то на своём творении, после чего продолжает складывать. Через минуту он держит идеально сложенный бумажный самолётик и затем запускает его в Виктора. Самолётик мягко парит в воздухе, прежде чем приземлиться на его простыне, и Виктор берёт его в руки, любуясь.

– Плюсы того, что ты с факультета физики? – шутливо спрашивает он.

– Плюсы того, что я дружу с Пхичитом, – поправляет Юри. – В прошлом году наша комната была заполонена сотнями таких. Записки друг другу писали.

Это напоминает Виктору о том, что Юри написал что-то и на этом самолётике, поэтому он аккуратно, чтобы не повредить, разворачивает его.

– Bonjour, – читает вслух Виктор.

– Я знаю где-то слов пять на французском, так что мои возможности ограниченны.

– Всё изменится, – обещает он. – После того, как ты поживёшь со мной, ты будешь самым настоящим спецом в иностранных языках.

Только вот…

Через неделю они уже не будут жить в одной комнате, не так ли?

Потому что он будет с Крисом, а Юри – с Пхичитом.

И это ведь хорошо.

Верно?

По всей видимости, Юри тоже подумал об этом. Он коротко рассмеялся, но в его глазах, как это бывает обычно, не было и намёка на смех.

Виктор складывает самолётик – хотя уже не так ровно, как до этого сложил его Юри – и посылает обратно обладателю, который кладёт его на свою подушку. Виктор зевает.

– Расскажи мне, как работают самолёты, – просит он.

– Как работают самолёты?

Виктор кивает, ложась сверху на одеяло.

– Ну да, знаешь, аэродинамика.

Похоже, Юри впечатлён.

– Какое сложное слово.

– Это такой тонкий способ намекнуть на то, что я тупой?

– Ты бы мог назвать меня тупым на десяти разных языках, поэтому нет, – отвечает Юри и скрещивает руки на груди. – Ты хочешь, чтобы я объяснил тебе физические законы, по которым летает бумажный самолётик, чтобы ты мог под них уснуть, да?

– Что помогает, то помогает, – широко улыбается Виктор. С другой стороны комнаты слышится вздох, но, как с торжеством замечает Виктор, Юри тоже улыбается.

– Ну что ж, хорошо. Есть четыре главные силы: подъёмная, тяга, гравитация и воздушное сопротивление.

Молчание.

– Я ещё не уснул, – подаёт голос Виктор.

Он продолжает слушать, и тогда Юри погружается в свою лекцию с головой, сыпля тоннами специфических терминов, которые Виктор когда-то слышал, но о которых ничего не знал. Но, к его удивлению, оказалось, что происходящее совсем не усыпляет, а даже наоборот: его зачаровывает то, как двигаются губы Юри, завораживают движения его рук, и он словно околдован тем, как тот время от времени по привычке поправляет отсутствующие очки.

И вот Юри замолкает и смотрит на него, будто только вспомнив, что всё это время Виктор находился здесь.

– Это неожиданно интересно, – подкалывает тот, и Юри краснеет, опуская голову.

– Я даже не знаю, чувствовать себя польщённым или оскорблённым, – бубнит он.

Но Виктор и правда устал. Он не знает, как Юри может посещать пары, заниматься фигурным катанием и как-то при этом оставаться бодрым незнамо до которого часу. И при всём при этом Виктор не видел, чтобы он пил кофе. Юри кладёт свой ноутбук обратно на колени, но Виктор замечает, что к наушникам тот не прикасается.

– Интернет? – догадывается он.

– Ага, – усмехается Юри. – Забавно, но там не так уж много результатов по запросу «как найти более умного соседа по комнате».

– Хм-м-м. А попробуй поискать «что делать с невежливым соседом по комнате».

Он смеётся, и его смех – не смех даже, а то глупое хихиканье, заставляющее Виктора потерять голову, после чего Юри мягко ему улыбается, и Виктор улыбается ему в ответ. Он гадает, хватит ли ему сил повалять дурака ещё, но его мысли прерывает зевок, поэтому он поворачивается на другой бок.

– Спокойной ночи, – говорит Виктор.

– Спокойной ночи.

~

– Геометрия – бред, – объявляет Юрио парой дней позже в Стамми Вичино.

Мила забирает у него листок с заданием – на что Юрио рычит и пытается его отобрать – и от начала до конца его просматривает.

–Легкотня. Я помогу тебе, – говорит она и пододвигается к Юрио, который ворчит, но позволяет ей начать что-то объяснять про дополнительные углы.

Виктор скрещивает руки на груди, отклонившись назад на стуле и сканируя взглядом книжные полки. Слева от него над чем-то трудится Кристоф, а Сара сидит в наушниках по другую сторону от Юрио, что-то печатая на ноутбуке.

И тут Виктор слышит знакомый голос.

Он поднимает взгляд и видит Юри и Пхичита, которые идут прогулочным шагом по проходу между книжными полками. На Пхичите надет уже знакомый Виктору шарф – они меняются вещами? –, а на Юри – утеплённая куртка. Может, к ним подойти?

Первым замечает их Пхичит, толкнув Юри в плечо и помахав им рукой. Юри улыбается, тоже машет, и за столом Виктора все машут им в ответ. Юри и Пхичит что-то друг другу шепчут, после чего подходят к ним.

– Можно мы присядем? – спрашивает Пхичит.

В то время как они садятся, Юрио выглядывает из-за своей геометрии и внимательно смотрит на новоприбывших.

– Вы кто такие? – спрашивает он.

– Я Пхичит.

– А я Юри.

– Ах Юри? –начал Юрио, бросая взгляд на Виктора.

Ну да. Точно.

Он нависает над столом, положив на него обе руки.

– А меня, знаешь ли, почти так же зовут. Юрий.

Юри нервно облизывает губы, и Виктор под столом пинает Юрио ногой.

– Э-э, не знал. Здорово, – отвечает он.

– Мы зовём его Юрио, – добавляет Виктор, взъерошив ему волосы. Юрио бросает на него такой взгляд, что им можно было бы двигать горы. Мила хихикает.

– И с какого ты факультета? – сурово спрашивает Юрио.

Юри посмотрел на Пхичита, прежде чем сказать:

– С факультета физики.

– Юрио в школе берёт физику в качестве предмета в этом году, – говорит Виктор, стремясь снизить градус напряжения.

Юрио закатывает глаза, явно не оценив попытку.

– Ненавижу этот урок. Нам нужно сделать машину с мышеловкой, которая проходит определённое расстояние, пока мышеловка не захлопнется. Ну и какой в этом смысл-то? Абсолютно никакого.

– Мы могли бы тебе помочь, – предлагает Юри, и Пхичит вежливо с ним соглашается.

– Ага, посмотрим, – отвечает Юрио, сузив глаза.

За столом повисает неловкая тишина.

– А, кстати, у меня есть вопрос по французскому, Виктор, – говорит Юри, потянувшись за рюкзаком, который он поставил на пол рядом со своим стулом. – Э-э, если ты не возражаешь.

Виктор думает, что «возражать» меньше, чем он, в принципе невозможно.

Звучит это как-то бессмысленно. Но ему плевать.

Потому что у Юри к нему есть вопрос.

К нему.

Виктор осознаёт, что всё ещё не ответил, поэтому исправляется:

– Нет, не возражаю.

Юри робко улыбается и открывает свою папку, вынимая оттуда стопочку написанных от руки заметок, и передаёт их через стол. Это нелепо, но даже его учебные заметки очаровательны, потому что сбоку на них есть маленькие иллюстрации и Юри использовал как минимум четыре ручки с разного цвета пастой, чтобы выделить важные слова. Листая их одну за другой, Виктор каждый раз ненадолго останавливается, чтобы рассмотреть. Юри не пишет на обороте – только на лицевой стороне.

Виктор встаёт и обходит стол, пододвигая свободный стул ближе к Юри, после чего садится.

– Какой у тебя вопрос?

Юри что-то спрашивает о роде существительных и выжидающе смотрит, когда Виктор отвечает ему на автопилоте. Он изучал французский незадолго до учёбы в старшей школе, поэтому сейчас говорит на нём почти так же свободно, как на английском. Затем один вопрос сменяется другим, и ещё другим, и в какой-то момент заметки оказываются разложенными перед ними на столе. Рука Юри случайно скользит по его руке, когда они оба тянутся за ручкой, и Виктор видит, как розовеют его щёки и он автоматически опускает голову, убирая руку.

И…

Он…

– Спасибо за помощь, – благодарит его Юри. И это неправильно, потому что это Виктор должен был благодарить его.

Он просто кивает, перебирая в уме, что бы такого сказать Юри, чтобы тот не стеснялся просить его о помощи в чём угодно, в любое время дня и ночи.

– Не за что, – отвечает Виктор.

Через некоторое время после их знакомства он понял, как редко Юри держит зрительный контакт и как часто отводит глаза, стоит взглядам пересечься на несколько секунд. Но сейчас его глаза оставались прикованными к нему, и Юри неосознанно проводит языком по губам. Виктор вспоминает, как он говорил Юрио, что в радужке глаз Юри, наверное, есть частички золота. Но тогда он не мог сказать, привиделись ли они ему в ночь, когда он сбил Юри на скейте, или нет. Однако сейчас…

Сейчас он точно может сказать, что есть. Есть, едва заметные.

Юри разрывает зрительный контакт с Виктором и вместо этого смотрит на Пхичита, немного отодвинувшись назад, и на его лице написано удивление. Когда Виктор оборачивается на Пхичита, тот невинно улыбается, глядя в книгу. Тогда он снова в замешательстве переводит взгляд на Юри, но тот просто складывает свои заметки обратно в папку. Виктор замечает, что Кристоф смотрит на него, приподняв бровь.

Странно.

– Купите мне кто-нибудь сэндвич, – просит Юрио, руша момент. – Мне от геометрии есть хочется.

~

На следующий день Юри находится в комнате один, когда раздаётся стук в дверь.

– Я хотел с тобой поговорить, – говорит Пхичит, оглянувшись по сторонам, когда Юри открыл дверь. – Хорошо, что Виктора сейчас нет.

Юри впускает его внутрь, после чего направляется к кровати и садится на неё, и Пхичит садится рядом с ним, положив свой телефон на колени.

– О чём ты хотел поговорить?

Пхичит поджимает губы, после чего начинает:

– Мы разговаривали с Крисом…

Возникает небольшая пауза, прежде чем он продолжает:

– …и мы оба думаем, что нам с ним лучше остаться соседями, а тебе лучше остаться соседями с Виктором.

После этих слов Юри…

Ну, после этих слов по большей части он озадачен.

Потому что всё лето, всё то время план был таков, что они будут снова жить в одной комнате. Потому что они хорошие соседи и лучшие друзья – поэтому подобные слова задевают. Даже делают больно. Пхичиту не нравилось с ним соседствовать? Ему больше по душе Кристоф? Юри как-то его разозлил? Он…

– Ты только не волнуйся, Юри, – быстро говорит Пхичит. – И пойми меня правильно. Мы просто поговорили с ним о том, как вы с Виктором вчера вели себя в библиотеке.

– Как мы вели себя? – хмурится Юри. – Что ты имеешь в виду?

– Ну типа, если бы там не было других людей, то вы, наверное, не французским бы занимались.

Юри сначала не понимает, поэтому Пхичит прокашливается.

– А-а… – медленно доходит до него. – Нет-нет-нет, Пхичит, ничего подобного. Он просто, э-э… Не такой, как я ожидал.

– Как это не такой, как ты ожидал?

Юри пожимает плечами.

– Я думал… Я всегда думал, что он из тех самых «типичных популярных парней». Но он другой. Он на самом деле хороший. В смысле, думаю, раньше он мне нравился, потому что он…

Голос Юри затихает, и он делает неопределённый жест рукой, надеясь, что Пхичит правильно его поймёт.

– Вот поэтому вам и нужно быть соседями, – заверяет его Пхичит. – И потом, мы ведь постоянно видимся. А Кристоф согласен на все сто.

Юри приходится признать, что идея быть с Виктором соседями до конца учебного года весьма заманчивая. Ему невероятно понравились их разговоры, то, как Виктор позволял ему разглагольствовать о физике и при этом не выглядел скучающим – хотя он может говорить, что ему скучно, но его глаза всегда светятся интересом, и Юри заметил, что он ловит каждое его слово. Ему нравится подшучивать над Виктором и нравится, как Виктор подшучивает над ним. И, если честно, то совсем неплохо иметь под боком репетитора по французскому. А ещё это, определённо, будет совсем неплохо, когда на горизонте замаячат экзамены.

Но есть проблемка.

Хотя Виктор может быть и хороший, это не меняет того факта, что он часть Пси Омега Йота. Не меняет того факта, что он тусовщик, что наверняка парней и девушек, которые от него без ума, больше, чем Юри может сосчитать. Не меняет того факта, что его имя фигурирует в половине постов в YikYak*. Не меняет того факта, что они не подходят друг другу, в самом деле не подходят друг другу. Что Виктор, наверное, просто хороший парень, который пытается извлечь выгоду из сложившейся ситуации и готов тот час же съехать из комнаты и жить с Крисом, как только представится возможность.

Если бы только Юри мог точно знать, хочет Виктор с ним жить или нет.

Если бы он только мог читать его мысли.

~

– Ты остаёшься жить с Юри, а я остаюсь жить с Пхичитом, – говорит Крис.

– Замётано, – отвечает Виктор, не поднимая взгляда.

~

– Слышал, что Кристоф и Пхичит думают по поводу того, чтобы остаться соседями? – говорит Виктор Юри в тот же день, стараясь, чтобы его слова звучали легко и обыденно. Он хочет знать, что Юри думает на этот счёт. Потому что если тот хочет жить с Пхичитом, то он прекрасно может это понять и он уважает его желания, а ещё это разобьёт ему сердце и разорвёт самого Виктора на кусочки, потому что он очень, очень хочет остаться соседями с Юри. Очень сильно хочет. Унизительно сильно.

– Слышал, – неуверенно говорит Юри. – Я… я не против, если не против ты.

– Я не против, – затаив дыхание, отвечает Виктор, возможно, чуть быстрее, чем следовало.

Почему он такой счастливчик?

Он вспоминает ту женщину, которая дала им с Кристофом ключи от разных комнат, и мысленно её благодарит. Благодарит Якова за его междисциплинарную политику, которая, тем не менее, с объективной точки зрения всё ещё глупая, но которую Виктор успел полюбить.

Он улыбается.

Слишком широко, слишком нелепо, вполне возможно, он этой улыбкой поставит Юри в неловкое положение, но тот – каким-то чудом – тоже улыбается, и его улыбка такая же широкая, как и его. Он немного посмеивается этим своим милым смехом, который больше звучит как хихиканье, чем полноценный смех, и тогда Виктор думает, что восхищаться им больше, чем он, когда Юри делает что-то такое, невозможно.

Это чувство всепоглощающе.

Неожиданно улыбка исчезает с лица Юри так же быстро, как и появилась.

– Нам нужно установить несколько базовых правил.

– Каких, например? – замирает Виктор в недоумении.

– Ну, просто мне кажется, что мы должны придерживаться своих границ в нашей комнате. Это вот моя половина, а эта – твоя. Мы можем и ванную разделить пополам. Или по крайней мере столешницы в кухне. Мы даже могли бы взять мелок и нарисовать белые линии, просто на всякий случай.

– Подожди, ты… – начинает Виктор и тут же останавливается, не зная, что сказать.

Юри прикрывает рот рукой, изо всех сил пытаясь продолжить разыгрывать сцену, но с треском проваливается.

– Да шучу я.

– Ты напугал меня, – вздыхает Виктор. – Если ты не станешь со своими шутками поаккуратнее, то я буду каждый раз поднимать ложную тревогу в таких ситуациях. В жизни больше не буду воспринимать тебя всерьёз.

Юри продолжает улыбаться – он, по всей видимости, горд собой –, и Виктор встаёт и подходит к его столу. Ранее он уже заметил там рамки для фотографий. В одной из них фотография Юри с ребятами из клуба фигурного катания, и они с Пхичитом на переднем плане снимка. Рядом с другой рамкой, как полагает Виктор, фото его семьи. На третьем снимке фото Юри с молодой женщиной.

– Это твоя семья? – спрашивает Виктор, показывая на вторую рамку.

Юри сидит на своей кровати и не видит, куда показывает Виктор, но тем не менее кивает.

– Да, та фотография, что посередине.

– А кто на той, что с краю? – снова смотрит на женщину Виктор.

– А, это Юко, подруга детства из моего родного города.

Подруга детства?

Просто подруга детства, так?

Виктор хочет спросить его об этом, но передумывает, поэтому вместо этого он берёт в руки фотографию Юри с семьёй.

– У тебя есть сестра? – спрашивает он.

– Да, Мари.

– И собака? – продолжает Виктор, однако ответа не следует. Он оборачивается, чтобы посмотреть на Юри, и замечает: – Выглядит совсем как мой пёс.

Юри кусает нижнюю губу, а его глаза направлены на экран ноутбука, когда он отвечает:

– Это Виччан. Он умер год назад. Старое фото.

Сейчас, когда Юри сказал это, Виктор обратил внимание: Юри действительно выглядит на фото немного моложе, чем сейчас. Его мать приобнимает его одной рукой, а сестра застенчиво улыбается. Он не уверен в том, что ему нужно сказать, поэтому произносит:

– Мне жаль.

– Всё в порядке, – говорит Юри.

Виктор ставит рамку обратно на стол и затем спонтанно взбирается на кровать Юри. Тот молча, но очевидно удивившись, пододвигается. Виктор тоже, как и Юри, ничего не говорит, и они оба сидят в уютном молчании. Его мысли переносятся к прошлому разу, когда они вместе сидели на кровати и затем когда Юри с неё упал и после чего на всех парах вылетел из комнаты.

– Маккачин, – тихо говорит Виктор. Он не знает, можно ли поднимать эту тему. Не возражает ли Юри.

Он бросает на него взгляд.

– Что?

– Это… Это имя моей собаки. Она живёт в доме Якова.

Уголки губ Юри растянулись в улыбке, заставляя сердце Виктора потеплеть.

– Думаю, я видел, как он бегает по кампусу.

– Наверное, – задумчиво говорит Виктор. – Ему нравится лежать во дворе на травке. Маккачину и поводок не нужен, он хорошо выдрессирован, поэтому ему можно бродить в этой части кампуса, сколько хочется, если с ним кто-нибудь есть. – Виктор легонько толкает в Юри плечо.– Я бы как-нибудь познакомил тебя с ним.

Юри встречается с ним взглядом.

– Познакомил бы?

– Конечно. Ты понравишься ему. Хотя ему все нравятся.

– Я бы с удовольствием, – говорит Юри, тоже толкая Виктора в плечо.

– Не упади опять с кровати,– усмехается Виктор. Он не знает, обидится ли на это Юри, но вместо обиды тот пихает его плечом ещё сильнее.

– Замолчи.

– А ты заставь меня, – пробует Виктор его запугать.

Секунду Юри смотрит на него, словно решая, что делать дальше, и затем прижимает ко рту Виктора ладонь. И тот, как самый настоящий взрослый студент престижного университета, лижет её.

– Эй! – вскрикивает Юри, отнимая руку ото рта и вытирая её о джинсы. – Гадость какая!

– Сам напросился, – возражает Виктор с широкой улыбкой.

Юри снова толкает Виктора в плечо.

– А теперь подвинься, чтобы я мог спуститься и помыть руки.

– Ты что думаешь, я санитарные нормы не соблюдаю? – дуется Виктор. – Кроме того, ты можешь перелезть через меня. – Он облокачивается на стену, с вызовом поднимая брови.

– Я не буду перелезать через тебя.

– Тогда, думаю, ты здесь застрял, – безразлично говорит Виктор.

– Виктор.

Тот со вздохом поражения поджимает ноги к груди, и Юри слезает с кровати, идёт в ванную комнату и моет руки.

– Ты пока руки моешь, я бы успел уже до Луны слетать, – кричит ему Виктор.

– Думаю, мне всё-таки придётся поговорить с Пхичитом и Кристофом по поводу того, чтобы поменяться соседями.

– Шутка? – спрашивает Виктор.

– Тебе решать.

– Тогда пусть останется шуткой.

Примечания:
*Yik Yak - анонимное приложение-мессенджер. Принцип таков: любой пользователь может размещать анонимные посты ("яки") на любую тему. Яки можно комментировать.
Приложение напоминает «анонимный Twitter». Однако общение в Yik Yak ограничено территориально: допустимый радиус — 1.5 мили (осуществляется привязка к GPS системе телефона).

Как (примерно!) выглядит балкон в холле:
travelsnooper.co.uk/wp-content/plugins/RSSPoste...

@темы: перевод, кацудон, фанфики, yuri on ice, centripetal force

---

Название: centripetal force (ссылка на фикбук)
Переводчица: Dakota_23
Автор оригинала: braveten
Оригинал: archiveofourown.org/works/9534413/chapters/2155...
Пэйринг: Виктор/Юри
Рейтинг: R
Жанры: Романтика, Юмор, Hurt/comfort, AU, Учебные заведения
Размер: планируется Макси, написано 26 страниц, 1 часть
Статус: в процессе
Описание: Виктор говорит на семи языках.
И язык физики – не один из них.
Однако, к счастью, выходит так, что он живёт в одной комнате со своей полной противоположностью: стеснительным темноволосым парнем, который оказывается студентом с факультета физики.

PS: Время от времени перевод правится, если я внезапно нахожу лучшие варианты для тех или иных фраз. Так будет лучше для всех нас. *трагичная музыка*

честное слово, я помню про свой мидик "с 1-го и по 13-е"! и даже его пишу потихоньку!!

Глава 1. Парень на Велосипеде - Пролог.

Центростремительная сила – (от латин. «centum» “центр” и «petere» - “искать”) – сила, которая воздействует на движущееся по кругу тело и направлена к центру его вращения.

Виктор говорит на семи языках.

И язык физики – не один из них.

– Так не бери её, – настаивает Кристоф по телефону. По всей видимости, он устал слушать о том, как Виктор боится этого предмета.

А ведь пары ещё даже не начались: они будут лишь через неделю, поэтому Кристоф всё ещё в Швейцарии, а Мила всё ещё в России. В кампусе нет практически никого, кроме тех, кто взял себе летние курсы, или тех, кто прибыл пораньше.

Время уже немного перевалило за девять вечера, поэтому на небе начинают мерцать звёзды. Виктор провёл целый день в библиотеке Стамми Вичино со своим братом Юрио. Там они воспроизводили эксперимент, который видели по передаче «Разрушители легенд» пару недель назад – тот самый эксперимент, где заворачивали страницы книги вовнутрь и смотрели, насколько упругой та станет.

Вывод был таков, что станет она очень упругой.

– Яков говорит, что мне нужен кре́дит* по естественным наукам, – жалуется Виктор.

– Ну, а почему бы тебе не…

И тут звук обрывается.

Виктор со вздохом смотрит на свои сломанные наушники, из которых торчит провод. Правда, это чудо, что они вообще работают, однако подобные ситуации так или иначе расстраивают. Напротив Виктора возникает ступенька, и он ловко подпрыгивает на скейтборде, который словно приклеивается к его стопам, после чего идеально приземляется на приподнятую трассу. Затем он приступает к работе над наушниками.

Виктор берёт в каждую руку по проводу и просто придерживает их в нужном положении.

– …особое отношение.

– Что ты сказал? – спрашивает он.

– Неважно. Тебе просто нужно нанять репетитора, – говорит Кристоф.

Не хочет он нанимать репетитора. Они не были нужны ему в прошлом и, несомненно, не понадобятся и в будущем. Кроме того, Виктор не то чтобы глупый, просто с естественными науками не дружит. У всех есть сильные места, и так получилось, что его сильное место – это языки.

Не естественные науки.

– Затем… если… попытайся… когда… – обрывочными фрагментами раздаются из наушников слова Кристофа.

– Подожди минутку, – бормочет Виктор.

Он снова берёт в каждую руку по проводу и слегка вздрагивает оттого, что те горячие. Виктор надеется, что они не загорятся: это был бы очень глупый способ умереть. Облизнув губы, он выпрямляет левый провод с прикреплённым к нему микрофоном. Звук возвращается, но лишь на мгновение, и он приближает наушники к лицу.

Оставив левый наушник, Виктор переключает своё внимание на правый. Тот всё ещё горячий, и он осторожно держит его пальцами, фиксируя позицию. Звук снова возвращается, но всего на несколько секунд: так какой же из двух наушников находится в неправильном положении? Виктор пытается выпрямить правый так, чтобы тот соответствовал левому, и…

БАХ!

Перед глазами всё задрожало.

И это дрожание не прекращается. Даже не думает прекращаться.

Он во что-то врезался.

Вдруг справа раздаётся голос. Голос? Нет, не просто голос.

Стон.

Погодите-ка. Он врезался в кого-то?

О нет. Яков никогда не простит его, если он только что убил студента – причём тогда, когда занятия ещё даже не начались.

Однако бедняга продолжает стонать – следовательно, ещё жив. Но его стон уже немного тише, сдержаннее.

Виктор распахивает глаза и видит звёзды, не сразу понимая – настоящие они или всего лишь игра воображения? Нет, должны быть настоящими, потому что он видит также и небо – тёмное и великолепное. Виктор немного ждёт, чтобы прийти в себя. За ним находится здание, однако он едва ли может разглядеть крышу – крышу, которая сама себя клонирует. Виктор моргает до тех пор, пока крыши не сливаются в одну и его зрение не приходит в норму.

Затем он снова фокусируется на стоне.

С трудом пытаясь подняться на ноги, Виктор спрашивает:

– С тобой всё в порядке?

Он оступается, и ему почти удаётся удержаться на ногах, однако встать получается только со второй попытки.

На другой стороне трассы лежит человек.

Виктор ловит взглядом свой скейтборд, который медленно катится прочь, но не обращает на него внимания и вместо этого направляется к тому человеку. Он – или она? – лежит лицом вниз, под слоями одежды и в пушистом, елового цвета шарфе. Слева Виктор видит голубой велосипед, одно из колёс которого всё ещё крутится, а справа – красный рюкзак. Из него вывалились скоросшиватели, а ветер уносил прочь листы бумаги.

Виктор трогает человека за плечо – или, по крайней мере, он думает, что трогает за плечо –, однако всё, что получает в ответ – очередной стон. Да, это, определённо, парень.

– Мне кого-нибудь вызвать? Может, скорую? – спрашивает он.

– Нет, – приглушённо отвечает ему голос.

Не думая ни секунды, Виктор бежит собирать листочки, отчаянно ловя их в полёте, и срывается вниз по трассе, чтобы собрать те, что уже улетели. Он запихивает их обратно в лицевые карманы скоросшивателей, а затем щурится в темноте, чтобы увидеть, не упустил ли чего-нибудь. На трассе валяется пакет с бумажками для заметок, и Виктор подбирает и его.

Математические уравнения. Множество их.

Когда, застегнув рюкзак, он оборачивается, парень уже сидит.

Только вот…

Только вот в руках он держит пару разбитых очков.

Виктор кривится.

– Я заплачу за них, – поспешно говорит он, кладя рюкзак парня рядом с ним. – Ты уверен, что с тобой всё в порядке?

Угольно-чёрные волосы ниспадают на его лоб, растрёпанные, торчат в разные стороны. Взгляд огромных, немного дезориентированных в пространстве карамельных глаз поднимается на Виктора. Щёки этого парня покраснели, но сложно сказать, от холода или от падения – слишком уж темно, чтобы разглядеть лучше. Виктор приближается ещё на шаг, прищурившись.

Парень надевает очки обратно.

И это заставляет Виктора чувствовать себя в двадцать раз хуже, потому что не было ни единой возможности, чтобы он мог видеть через них хоть что-нибудь.

– Я заплачу за них, – запинаясь, повторяет Виктор.

Голос парня звучит тихо:

– Ты знаешь, сколько стоят очки?

На секунду Виктор парализован шоком; чувство вины поднимается в его лёгких, животе, сердце, берёт контроль над его органами и останавливает их работу.

Затем он осознаёт, что этот вопрос был без агрессивного подтекста.

Осознаёт, что если бы эти слова сказал ему кто-нибудь ещё, то они бы звучали с агрессивным подтекстом.

Но это был просто искренний вопрос.

Поэтому он даёт искренний ответ.

– Нет.

– Всё хорошо, – бормочет парень, вставая. Его ноги шатаются – и он почти падает. Виктор ловит его за предплечья, но тот резко отшатывается, будто от огня – и сам же этому удивляется.

Виктор отступает назад и извиняется:

– Прости.

– Всё хорошо, – повторяет парень, словно мантру. Он поднимает свой велосипед, садится и перекидывает через него ногу. Затем приглаживает свои волосы, безуспешно пытаясь уложить непослушные пряди.

«Скажи что-нибудь, скажи что-нибудь, скажи что-нибудь», – ругает себя Виктор.

Но ничего не говорит.

И парень скрывается во тьме.

Вот так просто.

~

– Парень на Велосипеде. Ты собираешься называть его Парнем на Велосипеде? – удивлённо спрашивает Юрио, неотрывно наблюдая за маленьким муравьём, когда они с Виктором сидят под деревом во дворе. Он преграждает муравью путь, поставив перед ним палец, и наблюдает, как насекомое сворачивает налево, чтобы избежать препятствия.

Виктор пожимает плечами.

– Обычное имя, как и любое другое.

– Сначала был Парень в Боксерах, – сетует Юрио, – а теперь – Парень на Велосипеде. И кто будет следующим? Парень, Играющий в Баскетбол? Парень с Запечённым Картофелем?

Юрио – его младший брат, а Яков их приёмный отец и по совместительству директор их университета. Именно поэтому Юрио проводит в кампусе много времени после обеда и по выходным, но предпочитает объяснять это тем, что студгородок скучный. Но Виктор-то знает правду: на самом деле Юрио тайно обожает его. Ну, или хотя бы он хочет думать, что это правда.

– С этим всё по-другому.

– Почему?

Виктор закрывает глаза и вспоминает глаза Парня на Велосипеде, вспоминает как взволнованно звучал его голос, как он выглядел в разбитых очках, а их стёкла отражали лунный свет. Возможно, это не самая лучшая первая встреча в мире, но тот парень был симпатичным. И Виктор хочет как следует перед ним извиниться. На самом деле, в сложившихся обстоятельствах извинение – это всё, о чём он может сейчас думать.

Юрио ткнул его ногой.

– Хорош мечтать. Почему с этим всё по-другому?

– Я знаю, как он выглядит, – настойчиво говорит Виктор.

Потому что Виктор не знал, как выглядел Парень в Боксерах.

Виктор сильно напился на студенческой вечеринке. Воспоминания были расплывчатыми и слишком болезненными для работы ума – примерно как когда пытаешься вспомнить слово, которое вертится на языке. Есть только фрагменты. Он помнит алкогольную вонь, ощущение чужих пальцев на своих бёдрах и голос, который постепенно стирался из его памяти. Прозвище дано тому парню не просто так – Виктор и ещё несколько людей запомнили его танцующим стриптиз и кувыркающимся на пилоне.

Как же Виктор хотел, чтобы он мог вспомнить.

Думать об этом больно, и он рассеяно трёт свои виски.

Юрио выглядит удивлённым.

– Ты серьёзно знаешь, как он выглядит?

– Нет, ну было темно, – с сожалением говорит Виктор, – но я бы узнал его в мгновение ока. У него были тёмные волосы – и они выглядели мягкими, очень мягкими – и карие глаза. Мне кажется, в них были маленькие частички золота, но сказать сложно. Хотя нет, они сверкали, так что сказать легко. Стояла Луна, и полумесяц отражался в его зрачках, это было словно…

– Мне кажется, ты упускаешь одну важную деталь, – прерывает его Юрио.

Виктор моргает.

– Важную деталь?

Его губы? Ресницы? Может быть, шарф, или курточку, или красный рюкзак?

– Ты врезался в него на своём скейтборде. И типа жёстко врезался. Откуда ты знаешь, что у него не сотрясение?

– Я… Я не… Мы… – беспомощно начинает Виктор. Юрио перестаёт обращать внимание на муравья и вместо этого решает поднять бровь, глядя на Виктора и как бы своим взглядом говоря: «Ну сказал же тебе». Виктор ложится на траву рядом с братом и с отчаянием в глазах смотрит на него. – Ты прав. Он вполне мог бы меня ненавидеть. У меня ведь даже не было возможности представиться, поэтому он меня ненавидит.

Юрио неуютно повертелся.

– Просто найди его и извинись. Заплати за его разбитые очки.

– Я предлагал, – жалуется Виктор. – Но он просто продолжал говорить, что всё хорошо, и поспешил уйти, как будто думал, что я догоню его на скейтборде и врежусь ещё раз. Юрио, он ненавидит меня.

– Если он был в состоянии ехать на велосипеде, то вряд ли так уж пострадал. К тому же, ты ведь сам сказал, что он говорил он без злобы.

Виктор в раздумьях закрывает глаза, снова вспоминая голос, слова и ресницы этого парня, и произносит:

– Он вообще говорил так, будто извинялся. Что просто смешно. Хотя, знаешь? Почему-то его голос показался мне знакомым. Не знаю, почему.

– Может, у вас были совместные пары, – предполагает Юрио.

– Может быть. Ох, Юрио, он выглядел таким грустным, но даже не разозлился на меня – просто взял и ушёл. Ещё он так поджимал губы, будто пытался сдержаться и не заплакать. Душераздирающе... Знаешь эти грустные рекламы, где показывают дрожащих щеночков в питомниках? Я вот что-то похожее чувствовал.

– Господи боже, пожалуйста, Витя, найди этого парня, – взвыл Юрио. – Или найди его, или перестань о нём болтать. Не надо мне ещё одного Парня в Боксерах, ладно? Ты знаешь, как он выглядит, так что у тебя нет оправданий.

Пауза.

– Как думаешь, ему нравятся собаки?

– Перестань о нём болтать.

– Или он больше кошатник? Нет, думаю, что всё-таки собачник. Ему понравится Маккачин?

– Я сказал, перестань о нём болтать.

~

Виктор называет это планом В.

В – велосипед.

В – водитель (этого велосипеда).

В – великолепный.

Всё это идеально подходит и отлично вписывается.

Виктор рассчитывает на время до начала пар, поскольку если Парень на Велосипеде здесь, то будет гораздо легче найти его сейчас, чем когда кампус будет наводнён студентами. Он делает список всех вещей, которые знает о нём, снова и снова репетирует извинение у себя в голове и произносит его вслух перед Юрио.

У Парня на Велосипеде есть красный рюкзак, голубой велосипед, а также он либо с какого-нибудь математического факультета, либо с факультета естественных наук. И он потрясающий. Ошеломительно потрясающий. Плюс, он носит шарфы – может, это пригодится в поисках? Ведь не все носят шарфы, в конце концов. О, точно, ещё на нём должны быть очки. Хотя, возможно, уже нет. Может, поэтому он будет щуриться? Пораскинув, Виктор решил оглядывать всех, кто щурится.

Так, во вторник он начинает следить за входом в Стамми Вичино, не входя при этом внутрь. Эта библиотека – «сердце» социальной жизни студентов, которое представляет собой большое, цилиндрической формы здание в центре кампуса. Пятиэтажное, с высокой колокольней наверху. Эти колокола звонят один раз в начале каждого часа.

И вот, они звонят раз.

Два, три раза.

Четыре, пять раз.

В какой-то момент Юрио встречает Виктора и спрашивает у него, почему он сидит здесь без дела, и в конце концов убеждает пойти пообедать, понимая, что тот наверняка голоден. Виктор упродолжает смотреть на двери библиотеки настолько долго, насколько это возможно: студенты входят и выходят оттуда; библиотека хорошо подходит для подготовки к занятиям или общения с друзьями.

– Он может и не прийти, - отмечает Юрио. – Не все сюда ходят.

Виктор решает, что да, может, так оно и есть, но отбрасывает эту мысль в дальний уголок своего разума.

– Я найду его, – упрямо говорит он.

– Боже, помоги этому парню, – вздыхает Юрио.

– Эй! – возмущается Виктор. – Я ведь просто хочу перед ним извиниться!

– Ну да, конечно, хочешь.

Виктор пристально на него смотрит.

– И что это значит?

– А то это значит, что если ты просто чувствуешь себя виноватым и хочешь перед кем-то извиниться, то обычно не говоришь о цвете шарфа этого человека пять часов подряд. На самом деле, даже если ты хочешь с кем-то встречаться, ты не говоришь пять часов о шарфе этого человека. Мне даже думается, что ты не был настолько помешан на Парне в Боксерах, а ведь все знают, насколько сильно это было.

– Ты не видел его, Юрио, - упорствует Виктор. – Этот парень стоит того.

– Давай поговорим сейчас о еде. Я хочу поговорить о еде.

– Интересно, какая любимая еда у Парня на Велосипеде?..

– Помешанный.

– Ничего не помешанный.

– Помешанный, определённо.

– Нет.

– Да.

Виктор делает паузу.

– Ты хочешь есть или нет?

– Ладно, ладно, ты выиграл: можешь говорить со мной об этом парне до тех пор, пока платишь за мою пиццу.

~

Когда Мила и Кристоф прибыли в кампус, Виктор рассказал им о плане В. Он проинформировал и Сару, подругу Милы, которую даже не очень хорошо знает. Она кажется довольно милой, внимательно слушая о том, как он распинается об их с Парнем на Велосипеде судьбоносной встрече.

– Ситуация с Парнем в Боксерах повторяется? – спрашивает Кристоф, улыбаясь.

– А что за Парень в Боксерах? – хмурится Сара.

– Это тот, на ком Виктор был помешан всё лето, – объясняет ей Мила. – Он встретил его на вечеринке. Меня самой там не было, но знаю, что он напился, и, кажется, этот парень всё время крутился рядом с ним.

– Не просто «кажется», он был всё время рядом со мной! – настойчиво говорит Виктор. – И он тоже был привлекательным, но, как я уже сказал Юрио, с Парнем на Велосипеде всё иначе.

– Ну удачи, – желает Кристоф, хлопая его по спине. – А ты не думал, что у тебя будет довольно трудный старт, если ты врезался в него на своём скейте?

– Я собираюсь извиниться перед ним. Как следует.

– Хорошая идея.

~

К сожалению, Парень на Велосипеде никак не попадается Виктору на глаза до начала занятий.

С планом В как-то не ладится.

Парой дней позже Крис и Виктор ждут в очереди на распределение по комнатам. В этом году они будут жить вместе в одной комнате, Мила же будет жить вместе с Сарой – уже второй год подряд. Постоянно улыбаясь друг другу, в конце концов девушки потихоньку выходят за рамки простых соседок по комнате и становятся подругами. Они обе учатся в Хонорс Колледж** – той части ещё большего университета, где учатся студенты с высшими баллами и большими успехами – так же, как и Виктор с Крисом. Поэтому живут они в лучших комнатах общежития: одной на двоих и со своей ванной. Роскошь, которую в кампусе никому больше не предоставляют.

Юрио ждёт в сторонке, пока Виктор и Кристоф ожидают свои ключи. Женщина за столом смотрит на них.

– Вы будете делить комнату вместе?

Они кивают.

– Фамилия? – спрашивает она только у Кристофа. Виктор полагает, что его фамилию она уже знает, учитывая, что его отец – её босс.

– Джакометти, – отвечает Крис.

Женщина тянется за ключами, и Виктор наклоняется вперёд, чтобы взять их. Но затем она приостанавливается и в недоумении смотрит на экран компьютера.

– Что-то не так? – спрашивает Виктор.

Он и Крис живут в одной комнате уже два года. Конечно, они не идеальные соседи, но Виктор не может назвать ни одну пару людей, которая была бы идеальной в этом плане, разве что Милу и Сару – редкое исключение. Поэтому то, что эта женщина сейчас что-то быстро печатает на своём компьютере, тревожит.

Виктор переминается с ноги на ногу, глядя на Криса, который просто пожимает плечами.

– Здесь… Пишет, что здесь ошибка, – медленно говорит женщина. – Вы в курсе насчёт новой политики, касающейся соседства по комнатам в ХК?

– Какой новой политики? – спрашивает Кристоф.

Она сочувствующе улыбается, исключая тот факт, что в этой улыбке нет ни капли искренности.

– Ваш отец ввёл новую политику в отношении соседства в этом году, – говорит она, смотря на Виктора. – Он отправлял несколько электронных сообщений об этом, но я полагаю, что вы уже видели их.

По их быстрому переглядыванию женщина замечает, что они оба в замешательстве, поэтому откидывается на спинку кресла и начинает объяснять.

– Новая политика такова, что каждый студент должен быть в паре со студентом другого направления. Вы двое с одного, как я понимаю. Чуть ранее у нас уже была ещё одна неразбериха с двумя студентами, у них была та же проблема, что и у вас. Но их разделили.

Юрио тихо протяжно присвистывает, после чего комментирует:

– Фигово.

Виктор и Кристоф смотрят друг на друга.

– Но это глупо, – наконец, говорит Виктор. – Почему бы просто не распределить тех двоих вместе, а затем не распределить вместе нас с Крисом?

Женщина стучит ногтями по деревянному столу.

– Это нужно для того, чтобы способствовать междисциплинарным отношениям и обучению вне аудиторий.

Виктор вздыхает и поворачивается к Кристофу:

– Мы просто возьмём раздельные комнаты, а потом поменяемся местами.

– Я вообще-то вас слышу, – немного раздражённо замечает женщина.

Виктор бросает на неё взгляд, после чего принимает ключ. Ключ от другой комнаты она даёт Кристофу.

– Я поговорю об этом с Яковом, – обещает Виктор.

~

– Нет, ну это просто смешно, – объявляет Пхичит, когда они с Юри уже стоят перед дверью в комнату последнего. Комнату Юри.

Не их с Юри комнату, как это было в прошлом году.

Тот безразлично жмёт плечами.

– Ну, мы хотя бы всё ещё в одним здании. И я уверен, что мы сможем поменяться местами обратно и потом снова быть соседями.

Он открывает дверь, входит внутрь и оглядывает комнату, Пхичит заходит вслед за ним. Юри въехал в общежитие пару недель назад, взяв себе несколько занятий, чтобы завершить один из кредитов. Поэтому вся его мебель уже на месте.

– Мило, – замечает Пхичит. – Мы по любому будем жить здесь, а не в моей комнате. Кстати, надеюсь, у тебя будет хороший сосед.

– Да, я тоже, – отвечает Юри.

– Может, он даже будет симпатичным.

– Пхичит…

Пхичит взбирается на кровать, которая предназначалась для Юри, и с удобством там располагается.

– Я имею виду, он не будет Виктором Никифоровым, конечно, но…

– Тихо, Пхичит, сейчас же люди туда-сюда по коридору ходят, – попросил Юри. – Не произноси его имя вслух.

– Что, как Волан-де-Морта? А вот я тебе не запрещаю называть вслух имена тех, кто нравится мне. Так-так… Зак Эфрон. Марио Морер. Джеймс Франко. Дай-ка подумать, кто же ещё…

– Они же знаменитости, – напоминает ему Юри.

Пхичит согласно хмыкает.

– Это правда. Думаю, они меня не услышат. О-о-о, а что, если тебя распределят с Виктором? – спрашивает он и тыкает Юри в плечо, нарочито сказав имя шёпотом.

Юри закатывает глаза.

– Да ни в жизнь. Он будет жить с кем-нибудь из Пси Омега Йота, это очевидно.

Виктор популярен в кампусе – что впечатляюще, потому что это большой университет.

Он третьекурсник и принадлежит к сообществу студентов под названием «Пси Омега Йота» с тех самых пор, как поступил сюда. Его отец является директором университета, а его младший брат часто рядом с ним ошивается. Он тусуется с Милой, которую Юри знает из клуба фигурного катания, а ещё иногда с Кристофом Джакометти, другим студентом с факультета лингвистики. Виктор катается по кампусу на скейтборде. Вместе с Пси Омега Йота он и его друзья устраивают лучшие вечеринки, и практически все его обожают. Когда бы Юри его ни видел, он машет людям руками, разговаривает с кем-то, всегда кому-то улыбается.

И он привлекательный.

Такой привлекательный, что мог бы работать в модельном бизнесе.

Возмутительно привлекательный.

Но плейбой.

И это качество, которое обычно отталкивает Юри от людей, но в случае с Виктором, напротив, привлекает.

– Знаю, но помечтать же можно, – вздыхает Пхичит. – Это было бы так романтично. О боже, а если меня распределят с Виктором? Вот была бы потеха.

Юри берёт подушку и пытается прижать её к лицу Пхичита, но тот смеётся и уворачивается.

– Не произноси его имени, – давит на него Юри.

– Хорошо-хорошо, не буду. Тебя всегда так смешно дразнить, Кацуки.

– Давай сходим посмотрим твою комнату, – предлагает Юри, игнорируя выпад.

– Конечно.

~

Виктор и Крис направляются к зданию вместе, держа в руках ключи от разных комнат и посмеиваясь над сложившейся ситуацией. Кого Яков держит за дураков?

Тем не менее, Виктор решает проверить свою почту. Та женщина не врала, когда сказала, что на тему новой политики в отношении соседства было послано много сообщений. Упс.

Они подходят к зданию, и оказывается, что их с Крисом комнаты на разных этажах. Виктор сложил большую часть вещей в свою машину, которая припаркована снаружи. Однако он не уверен в том, куда их нести, поэтому там же их и оставил и вошёл внутрь с пустыми руками.

Он идёт в комнату с номером, который женщина написала ему на небольшом клочке бумаги, и спускается вниз по холлу с ключом в руке.

Дверь закрыта.

Возможно, его сосед ещё не здесь.

Он открывает её.

В этой комнате стоят две кровати: типа двухъярусных, только вместо первого яруса – пространство под другие необходимые элементы мебели.

Одна кровать находится справа, другая слева. Справа по стене – маленькая дверь в ванную комнату. Под каждой кроватью находится стол. Оба эти стола чистые – идеально чистые, но на том, что слева, лежат разные безделушки и стоит маленькое растение. Виктор также заметил несколько фоторамок, повёрнутых в сторону стула за этим столом.

Свет в комнате выключен; единственное, что её освещает – голубой отсвет экрана ноутбука на кровати. За этим ноутбуком виднеется чья-то тень, и Виктор испуганно подпрыгивает.

– Ой, привет!

– Прости. Ты можешь включить свет, – говорит человек.

Его голос кажется знакомым.

Слишком знакомым.

Виктор нервно сглатывает.

Рывком включает свет.

И просто пялится.

Потому что…

Потому что…

Нет, этого быть не может.

Потому что этот человек восхитителен.

Потому что его разбитые очки лежат на столе.

Потому что чувство вины мгновенно возвращается, целиком проглатывая его и съедая живьём.

– Оу, – произносит сидящий на кровати парень.

Похоже, он в шоке.

И в этом, на самом деле, нет ничего удивительного.

Тем временем, Виктор не может перестать пялиться.

– Привет, – здоровается парень.

Тут же Виктор вспоминает, что этот Парень на Велосипеде, вероятно, его ненавидит. Нет, даже не так. Он вспоминает, что шансы на то, что он его не ненавидит почти нулевые, и поэтому говорит:

– Прости за прошлый раз. Я слышал, тебя тоже разделили с парнем, с которым ты собирался быть соседом, поэтому мы можем поменяться комнатами и вернуть всё так, как оно должно было быть. Они всего на этаж выше нас.

Парень облизнул губы, продолжая на него смотреть. Затем его глаза снова возвращаются к экрану ноутбука.

– Хорошо.

Почему-то Виктора это задевает.

Наверное, потому, что этот парень не ведёт себя открыто агрессивно, но и дружелюбным его поведение тоже не назовёшь.

Затем он снова поднимает глаза и спрашивает:

– Ты ведь сын мистера Фельцмана, так? – это звучит скорее не как вопрос, а как утверждение. Виктор кивает.

– Да, хотя у нас не одинаковые фамилии. Я Виктор. Виктор Никифоров.

И тут парень улыбается.

Его улыбка слабая, не достигает глаз, но она есть.

– Я Кацуки Юри.

– Приятно познакомиться, – говорит Виктор, прислоняясь к двери. – Я думаю, мы оба попали не в самую удобную ситуацию, так что я просто позвоню Якову – в смысле мистеру Фельцману –, и нас пересортируют.

Улыбка исчезает с его лица.

– Да. Хорошо, – соглашается он.

Виктор чувствует себя странно, поэтому выходит из комнаты, позволяя двери практически за собой захлопнуться. Он прижимается лбом к стене и вздыхает. Парень на Велосипеде был прямо напротив него, а у него даже не хватило достоинства нормально извиниться за то, что почти его убил. Не смог вспомнить ни одно из тех слов, что запланировал сказать, не помогли бесконечные репетиции, которые были у него с Юрио.

Виктор снова открывает дверь, решая исправиться:

– Я хотел добавить: прошу прощения за то, что врезался в тебя на днях. Я вёл себя глупо, мне нужно было лучше смотреть, куда я еду. И я заплачу за твои очки, если хочешь.

Юри удивлённо закрывает свой ноутбук.

– Эм, спасибо, но вообще я уже заказал новую пару.

Виктор сглатывает слюну.

Скажи что-нибудь ещё, скажи что-нибудь ещё, скажи что-нибудь ещё.

– Какого цвета?

Он ненавидит себя.

Почему, почему он сказал именно это?

Юри моргает.

– М-м-м, да того же самого цвета.

– Понятно.

Повисает пауза.

Виктор изо всех сил придумывает, что же сказать ещё, в отчаянии пытаясь снизить ощутимое напряжение в воздухе, и, наконец, выдает:

– Здорово. В смысле, что оправа та же самая. Потому что если она подходит, то зачем менять, верно?

Повисает ещё одна пауза.

Виктор хочет провалиться сквозь землю.

Потому что это неправильно. С общением у него всё в порядке: обычно он сосредоточие уверенности в себе, спокойный, как парни с плакатов, невозмутимый и собранный. Тогда почему его руки покрылись мурашками? Почему он потеет? Он ведь обычно даже не потеет.

Но затем Юри смеётся.

Смеётся.

Смеётся над ним.

Виктор тоже смеётся – немного смущённо, но с долей облегчения.

– Думаю, ты прав, – решает Юри.

Виктор улыбается.

– Да?

– Да.

– Ладно, увидимся, – говорит он и стрелой вылетает из комнаты снова, думая, что Кацуки Юри наверняка считает, что он псих. Абсолютный псих. Потому что Виктор только что ворвался в их комнату, вышел из неё, затем снова вошёл, чтобы извиниться за то, что чуть не убил его, после чего похвалил выбор его очков, которые даже никогда толком на нём не видел, а потом снова вышел из комнаты.

Прекрасный первый день его третьего года в университете.

Он выходит на общую зону в конце холла и прижимает телефон к уху.

– Яков, нам нужно поговорить насчёт твоего междисциплинарного правила. Из-за него Крис и я не можем быть соседями по комнате.

Яков, по всей видимости, не впечатлён заявлением.

– Ты слушал два моих последних голосовых сообщения? – спрашивает он.

– …нет.

– Они как раз о чём-то вроде «Виктор, ты и Крис не сможете быть соседями по комнате, тебе, наверное, стоит поменять свои планы».

Виктор встал и прислонился к стене ногой, откинув назад голову.

– Но, Яков, это просто смешно. Ты сам знаешь, как это смешно.

– За последний год междисциплинарное обучение в нашем университете вышло на новый уровень, – говорит ему Яков.

– Но те два парня попали в ту же ситуацию, что и мы: они должны были быть соседями по комнате, – настаивает Виктор. – К тому же, если бы мы поменялись обратно, никто бы даже не узнал.

– Попробуй подождать недельку.

– Яков…

– Виктор, ты же знаешь, что к тебе не будет особого отношения. Это правило работает для всех студентов ХК, в том числе и для тебя. Может быть, ты даже чему-нибудь благодаря нему научишься.

– Но…

– Пока, Витя.

Яков бросает трубку.

Виктор спускается по лестнице, чтобы поговорить с Крисом и объяснить ему ситуацию. Его новый сосед по комнате – Пхичит Чуланонт, студент с факультета физики, и, кажется, они хорошо ладят и уже добавили друг друга в друзья в социальных сетях. Виктор мечтает, чтобы у них с Юри всё шло хотя бы вполовину так же хорошо, как у них, но вместо этого он выставил себя дураком.

Крис предлагает поесть с ним итальянское мороженое джелато, и Виктор рассказывает ему свою грустную историю.

Однако Крису его совершенно не жаль.

– Не могу поверить, что ты спросил его про цвет оправы, – смеётся Крис, ковыряя чайной ложечкой в шоколаде.

Виктор прячет лицо в ладонях.

– Это был позор. Он смеялся надо мной.

– Должно быть, он действительно привлекательный, – замечает Крис. – Никогда прежде не видел, чтобы ты убегал, Никифоров. Обычно тот, кто сражает всех наповал, ты.

Виктор хмурится.

– О чём ты?

Крис хлопает его по спине. Больно хлопает.

– Вертихвост ты, Витя. Хотя не в плохом смысле. Это, скорее, забавно. Я видел, как ты раньше обольщал девушек на пяти разных языках.

Виктор не отвечает на это и просто вздыхает.

– Насколько он симпатичный? – спрашивает Крис.

– Очень.

– Очень?

– Я… Я не могу это выразить… Очень.

~

Юри не ожидает, что Виктор Никифоров войдёт в его комнату.

Он уверен, что вселенная просто играет с ним злую шутку.

Частичка него даже подозревает, что это Пхичит попросил Виктора, чтобы тот в качестве розыгрыша к нему зашёл.

Весьма, весьма несмешного розыгрыша.

Потому что Юри питал к Виктору симпатию в течение всего прошлого года. Скрытую, но тем не менее симпатию.

Оказалось, что это не розыгрыш Пхичита.

Но, как бы то ни было, это и в самом деле злая шутка вселенной, потому что практически всё, о чём, говорит Виктор – это то, чтобы их комнаты поменяли обратно. Что вообще-то можно понять, потому что Юри, разумеется, хочет быть соседями с Пхичитом. Логично, что и Виктор хочет быть соседями со своим другом тоже, но…

Это больно.

Больнее, чем должно было бы быть.

Вскоре после того, как Виктор уходит, Юри пишет Пхичиту, чтобы тот зашёл к нему.

– Виктор Никифоров?! – кричит он, когда узнаёт новости.

На этот раз Юри не промахивается.

Пхичит повторяет свой крик, но уже невнятно и приглушённо, поскольку к его рту прижата белая подушка.

– Умолкни, – говорит Юри. – Тс-с-с.

– Боже мой, а я ведь до этого шутил по этому поводу, – восторженно говорит Пхичит. – Я волшебник? Я могу предсказывать будущее? Как Такая Рэйвен? Юри, я Рэйвен?

– Виктор пытается перераспределить наши комнаты обратно, – прямо говорит Юри. – Не похоже, что мы будем долго жить в одной комнате. Он должен быть со своим соседом, а я должен быть с тобой. Это понятно.

Пхичит изумлённо на него пялится.

– Юри, тебе нужно извлечь из этого выгоду. Его отец – мистер Фельцман. Бьюсь об заклад, он мог бы автоматом поставить нам обоим 4.0. И он тебе должен, потому что сбил тебя, когда ты был на велосипеде! Не говоря уже о том, что, как я слышал, он говорит на пятидесяти языках.

– Пятидесяти языках? – спрашивает Юри, складывая руки на груди.

– Ладно, по-настоящему в слухах было десять, но держу пари, что он в самом деле говорит на пятидесяти. Ну знаешь, как вундеркинду ему полагается. Я слышал, что правительство использует его для своих секретных проектов. Как в том фильме с Эми Адамс – «Прибытие». Смотрел его?

Юри качает головой.

– В общем, Виктор как Эми Адамс в этом фильме. Я как-нибудь покажу тебе.

– Я не буду шантажировать его, чтобы он заставлял своего отца повышать наши оценки.

– Хм-м-м. А что насчёт того, чтобы нас лучше кормили? Или это тоже, по-твоему, шантаж? – ухмыляется Пхичит.

Юри смеётся и толкает его плечом.

– Ты собираешься весь год быть ещё более раздражающим, чем обычно?

– Возможно, – отвечает Пхичит. – Но я знаю, что ты всё равно меня любишь.

Юри снова врезает ему подушкой, поэтому Пхичит бежит через всю комнату, чтобы взять другую подушку с кровати Виктора, и бьёт его в ответ. Так они продолжают драться в течение нескольких минут, пока Юри, сражённый, не валится на кровать.

Внезапно раздаётся звук ключа, поворачиваемого в замке.

– Спокойно, – шепчет Юри Пхичиту, стараясь звучать как можно более уверенно. Дверь распахивается, и на них удивлённо смотрит Виктор.

– Привет.

Пхичит спрыгивает с кровати и улыбается ему.

– Привет, меня зовут Пхичит Чуланонт.

– А я Виктор Никифоров.

– О, ну уж тебя-то я знаю.

Юри сдерживает стон, открывает ноутбук и практически утыкается в него лицом, чтобы электромагнитные волны как можно скорее убили его мозг и спасли от возможного позора.

Виктор улыбается в ответ.

– Знаешь меня?

– Ты сын мистера Фельцмана, так что все знают, кто ты, – объясняет Пхичит.

Юри с облегчением выдыхает. Виктор смеётся:

– Вот как? Я не был в курсе, что так известен.

Пхичит садится за стол Юри, кладёт ноги на крестовину стула на колёсиках и спрашивает:

– Ты ведь с факультета лингвистики, верно?

– Верно. А ты?..

Пхичит кивает.

– С физики, как и Юри. Однако я предпочитаю, чтобы термин «физика» в названии был неопределённым, это добавляет коварства, – он встаёт из-за стола и направляется к двери. – Ладно, я, пожалуй, пойду. До встречи, Юри. Увидимся, Виктор.

– Пока, – в один голос отвечают они ему, и Пхичит уходит.

– Он приятный, – говорит Виктор, и в его тоне слышится огонёк веселья, который заставляет Юри чувствовать себя так, будто сейчас Виктор смотрит ему прямо в душу.

– Ага, – отвечает он.

– В том году вы жили вместе?

– Мы занялись совместным исследованием, так что нас определили в одну комнату, – кивает Юри. – Так мы и сошлись.

– М-м-м. Но вы не встречаетесь?

Юри моргает.

Что он только что?..

Что?

– Что? – слово длиной в один слог скрипуче вырвалось из его горла, поэтому он прокашливается и делает попытку снова. – Что?

– Ты и Пхичит, – уточняет Виктор. – Вы не встречаетесь?

– Мы… Мы просто друзья.

Виктор медленно кивает, словно обрабатывая полученную информацию.

– Понял.

– А вы с Крисом встречаетесь? – спрашивает Юри, не понимая, откуда в нём взялась смелость, но держится спокойно, оставив руки на коленях сложенными.

Виктор тоже моргает, словно и он не имеет понятия, с чего этот вопрос взялся, но всё же говорит:

– Нет, мы не встречаемся.

Юри не отвечает ему и просто кивает головой, после чего достаёт телефон, и, зевая, проверяет инстаграм.

~

Проходит час.

Юри не сводит глаз с Виктора.

И его взгляд ощущается им как свинцовое одеяло – то самое, которое используют при рентгене: не то чтобы неудобно, но всё равно тяжело – пока он сидит за ноутбуком, проверяя, где находятся те или иные аудитории.

Виктор поворачивается, и Юри мгновенно отводит глаза, словно его поймали с одной рукой в банке с печеньем. Виктор вспоминает их тихие переглядки с Пхичитом, знающую улыбку последнего и то, как Юри, краснея, опускал глаза. Интересно, интересно…

– Ты смотришь на меня? – спрашивает Виктор, следя за тем, чтобы его голос звучал по-доброму, потому что спугнуть Юри – последнее, чего он хочет.

– Ой. Прости, – быстро говорит Юри.

Виктор отмахивается.

– Я не возражаю, просто любопытно, почему.

– Это… Мне… Да ничего, глупости.

– Что-то не похоже, чтобы ничего, – улыбается Виктор и разворачивается к нему полностью, удобно устраивая ноги за ножкой компьютерного стула. Он проводит рукой по волосам, с улыбкой наблюдая за тем, что взгляд Юри прикован к нему.

– Серьёзно, ничего.

Виктор поднимает бровь и практически чувствует, как решимость Юри ничего не говорить рушится прямо у него на его глазах.

– Твои волосы, – резко выпаливает он, словно его рот выталкивает слова наружу прежде, чем разум может их остановить.

– На них что-то есть? – спрашивает Виктор, снова проводя по волосам рукой и чуть потягивая за кончики прядей.

Юри сидит наверху на своей кровати. Окна зашторены, и его фигура охвачена тенью, а ноутбук освещает черты его лица голубым отсветом. На нём надеты джинсы и чёрная толстовка с капюшоном, и он всё ещё щурится без очков, что заставляет Виктора снова чувствовать себя виноватым.

– Нет, – уверяет его Юри. – Просто я никогда не встречал людей с серебряными волосами, – говорит он, и тут же вздрагивает. – Прости, я знаю, что это очень тупо.

Ого.

Что ж, это… Неожиданно.

– Просто уникальный оттенок блонда, – поясняет Виктор. – Натуральный цвет.

– Странно, – с каким-то трепетом бормочет Юри.

Возникает пауза.

– Стой, нет, не странно! – оговаривается Юри. – Я другое сказать хотел. Я имел в виду не странно, а… Уникально, как ты и сказал.

Виктор вздыхает, поворачивается обратно к столу, кладя голову на клавиатуру своего ноутбука и жалобно говорит:

– Юри, ты ранил меня.

– Нет-нет, прости! Прости, пожалуйста! Я не это имел в виду. Правда, правда не это имел в виду, – голос Юри звучит так, словно он в ужасе, и к Виктору возвращается чувство вины.

– Да я просто шучу, – заверяет он, поднимаясь с клавиатуры.

Юри моргает.

– Ах, вот как.

– Думаю, нам нужно узнать друг друга получше, прежде чем ты сможешь отличать, шучу я или нет, – поддразнивает Виктор.

Юри опускает голову и говорит:

– А я думал, что только что обрёк себя на жизнь с соседом, который меня ненавидит.

– Нет, нет. Хотя это действительно обидно, что ты думаешь, что мои волосы заставляют меня выглядеть седым и старым.

Другая пауза.

– Это шутка, – тихо догадывается Юри.

– Бинго! – с улыбкой произносит Виктор.

– Думаю, у тебя даже документы не проверят, если ты пойдёшь покупать алкоголь. Может, тебе стоит покраситься, чтобы выглядеть моложе? – предлагает Юри.

Виктор хмурится.

– Серьёзно?

– Шутка.

– О-о-о, Юри, а ты учишься! – хвалит Виктор. – Хотя теперь мне будет всегда неловко из-за своих волос, когда ты будешь находиться рядом.

– Нет, не стоит, – убеждает его Юри, улыбаясь добрейшей улыбкой. – Когда я был в Хасэцу, моём родном городе, то раз в неделю работал в качестве волонтёра в доме престарелых.

– Ладно, ты немного чересчур хорош в шутках, – удивлённо расширив глаза, отвечает Виктор.

Юри смеётся.

И если его улыбка обезоруживающая, то смех можно сравнить с ядерной боеголовкой, потому что Виктор смеётся в ответ и ничего не может с этим поделать, не может отвести взгляда от Кацуки Юри.

– Что твой отец сказал по поводу ситуации с комнатами? – уже немного тише спрашивает он.

– Он сказал, что не возражает, если мы поменяемся через неделю.

– Ну, думаю, я могу смириться с твоим присутствием в течение недели, – удручённо хмыкает Юри.

Ай, больно.

Виктор поворачивается обратно к столу, пытаясь скрыть обиду.

– Шутка, – говорит Юри, и Виктор закрывает лицо ладонью.

– Ох, ладно, этим ты меня подловил.

– И отлично подловил, - радостно соглашается тот.

~

В тот же день, но чуть позже Виктор встречается с Милой, Сарой, Юрио и Кристофом в библиотеке Стамми Вичино. Они просят выделить им круглый столик, и Мила начинает допрос Виктора с пристрастием, поставив локти на стол и положив подбородок на ладони.

– Так парень на Велосипеде – это Юри?! Да я ведь знаю Юри!

– Знаешь? – моргает Виктор.

– Мы все вместе в клубе фигурного катания, – добавляет Сара. – И Юри хороший – очень хороший.

Затем Мила изумлённо приоткрывает рот.

– То есть это значит, что ты сбил Юри на своём скейтборде?

Виктор с досадой кивает, и Мила наклоняется вперёд и больно бьёт Виктора по руке.

– Ау! – восклицает он.

– По крайне мере, ты его нашёл, – вздыхает Юрио. – И это значит, что теперь вместо бесконечных разговоров о нём с нами ты можешь просто бесконечно говорить с ним.

– Или и то, и другое, – говорит Виктор, взлохмачивая его волосы, а затем смотрит на Криса.

– А как у вас с Пхичитом?

– Хорошо, – отвечает тот. – Он милый.

– Пхичит – глава нашего клуба, – говорит им Мила. – Ребята, вам нужно как-нибудь к нам прийти. Это было бы весело.

– Я катался раньше, – вспоминает Виктор. – Как и Юрио тоже. Может, мы и правда как-нибудь зайдём к вам.

Мила широко улыбается и с лёгкостью поднимает Юрио в воздух.

– О-о-о, Юрио! Ты должен вступить в наш клуб! – весело говорит она.

– Опусти меня, – требует тот. – Мила, мы в библиотеке!

И, всё ещё улыбаясь ему, она отпускает.

~

Оказалось, что по режиму дня Юри сова, потому что в их первую ночь в комнате Виктор задаётся вопросом, робот тот или нет. Юри сидит за ноутбуком уже несколько часов, вставив в уши наушники, приклеив глаза к экрану и скрестив ноги.

Виктор не может уснуть, и когда перевалило за два часа ночи, он смотрит на Юри и спрашивает:

– Ты всё ещё не спишь?

– Ты всё ещё не спишь? – удивляется Юри. – Тебе свет не даёт уснуть? Я могу снизить яркость.

– Во сколько ты обычно ложишься? – зевает Виктор, чувствуя, как его тело противится самой идее говорить.

Юри хмурится, будто вопрос сбивает его с толку.

– Эм… Я не знаю.

– Ты не знаешь?

– Когда устаю, наверное, – отвечает Юри, пожимая плечами.

Виктор натягивает одеяло до шеи.

– И что ты там делаешь?

Юри закрывает ноутбук.

– Ничего. Просто сижу в интернете.

– В интернете?

– Да.

Виктор поднимает бровь и не вовремя зевает, тем самым портя момент.

– Тогда сиди, сколько хочешь. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.


Виктору интересен Юри.

Кажется, будто он ничего о нём не знает, хотя это не совсем правда.

Взгляд Юри почти всегда аналитический, словно он беспрестанно фиксирует всё происходящее вокруг него, делает заметки обо всём, что говорится и делается в поле его зрения. Виктор полагает, что дело, должно быть, в его умственных способностях. В конце концов, он ведь учится в ХК. Нет, Виктор, конечно, тоже, но только из-за баллов на экзамене по языку. Также Юри тихий, и Виктор помнит людей вроде него в старшей школе – не очень общительных, но при этом знающих среднее имя и место рождения матери всех своих одноклассников.

Это немного пугающе.

И ещё один факт – Юри забавный. Даже, возможно, слишком. Его сегодняшнее подшучивание ранее словно взялось из ниоткуда и буквально выбило у Виктора почву из-под ног. Но ему нравится это, и он надеется, что будет нравиться и в будущем.

Виктор знает, что Юри японец и что он с факультета физики.

Знает, что ему, кажется, нравится голубой цвет. Об этом говорят голубое постельное бельё, голубая одежда, голубой корпус ноутбука, который он ещё толком не рассмотрел, но зато видел его голубой отблеск. Знает, что Юри не особо дружелюбный, не экстраверт, но он также и не затворник. В конце концов, он состоит в клубе фигурного катания, и у него там, по всей видимости, много друзей.

Он оставляет шторы задёрнутыми и оставляет свои мысли при себе, пока его не подтолкнёшь к тому, чтобы он выразил их.

Виктор сохраняет все эти маленькие догадки в своём списке фактов о Кацуки Юри.

И его всё ещё что-то беспокоит на задворках разума.

Какая-то обескураживающая знакомость Юри.

И с этой мыслью он, наконец, засыпает.

Комментарии

Комментарии:
*Кре́дит - термин, который используется в современных западных системах образования. В течение семестра нужно набрать определённое количество кредитов (типа баллов), чтобы получить удостоверение о прохождении курса в учебном заведении.

**Хонорс Колледж (ХК) - собственно, значение этого термина объяснено в тексте. Просто оговорюсь, что в оригинале было название Honors College, и подобного аналога у нас, насколько я знаю, нет. Мы с бетой посчитали целесообразным оставить так

Как выглядят кровати, которые описываются в тексте:
www.ruuyuu.com/wp-content/uploads/2016/09/delig...

Такая Рэйвен - комедийный сериал про девушку, которая может видеть будущее.

4.0 - высшая оценка, которую можно получить.

@темы: перевод, кацудон, фанфики, centripetal force

---

Я немного в шоке с того, что мы встречаемся уже почти полгода О_о Удивительно, как всё-таки вещи случаются в жизни, когда ты совершенно ничего от них не ждёшь.
Но скоро, видимо, нам предстоит пройти испытание расстоянием и временем на три месяца а через три месяца ещё на три месяца, и так пару лет..., и мы пока оба не знаем, чем это обернётся для наших отношений. Пока даже не знаем, будет ли он уезжать точно, но такая возможность есть, и она очень перспективная. Разумеется, я поддержу, хотя это и грустно D:

@темы: life

---

Хоспади! Всё, учёба закончилась, курсач написан и уже проверен, Добби почти свободен)) Осталось только сдать сессию, но это ладно. Самое главное - окончание учёбы, а значит - здравствуй, здоровый сон. Хисасибури Теперь можно с относительно спокойной душой заниматься всем тем фандомным и ирл-тусичным, чем запланировала.

@темы: life

---

Коли я нашла в себе моральные силы что-то написать в дайри из жизы, то надо ковать железо пока горячо))

Все вокруг занимаются курсачом, а я написала пока только теоретическую часть и теперь смотрю на неё, простите, как баран на новые ворота Я и тему нахожу свою достаточно интересной (диалекты японского языка - ), но в связи с обострившейся ситуацией дома нет никаких сил что-то делать. Нет, конечно, я не всё время пинаю херки - домашку исправно выполняю, ну и половину курсача, в конце концов, я ведь написала, но вот продолжать всё это делать сил и желания катастрофически не хватает. Однако на днях нам сообщили, что защищать свои работы мы всё-таки будем, и это подлило масла в огонь моей паники. Поэтому всё же надо допинать себя и сесть его дописывать. помогите пожалусто

Ещё!! Рядом с Курской часто раскладывают столик под открытым небом и продают там книги по 100 рублей. Когда я впервые серьёзно обратила на них внимание, то очень обрадовалась, пушо если порыться, то там можно действительно найти прекрасные книги. И за какие деньги. Так я скупала потихоньку то, что меня заинтересовало, и вот, благо, в какой-то момент сумела себя остановить, иначе вообще без денег осталась бы хд Но зато в моей коллекции появились прекрасные книжки, которые я точно не купила бы нигде за 100 рублей - та же "Краткая история времени" С. Хокинга, которая меня подтолкнула к просмотру и прочтению многих интересных штук, и я чувствовала себя очень хорошо, когда в меня вливались новые знания.

немного о некоторых причинах молчания в днявочке

На самом деле, всё это время я очень хотела сюда писать, но мне не хотелось превращать днев в нескончаемое нытьё, поэтому сдерживалась. Может, это плохо, потому что это ведь именно дневник, мой дневник, чтобы я не копила негатив в себе, но trying not to be pathetic

@темы: life

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

оторвите меня от yoi и пните заниматься делами

ссылка на фикбук
Автор:  Dakota_23
Название: Altar Boy
Фэндом: Yuri!!! on Ice
Пэйринг: Виктор|Юри
Рейтинг: R
Жанры: AU, Songfic, Мистика
Предупреждения: OOC, UST
Размер: Мини, 7 страниц, 1 часть
Статус: закончен
Описание: Иногда Юри наблюдал, как в его сердце словно бы на секунды проскальзывали облегчение, понимание, наполненность сакральным смыслом. На секунды. Ради этих секунд Виктор, судя по всему, и жил.
Примечания: Многое здесь взято из католичества, многое наоборот ему противоречит, но я, на самом деле, не хотела придерживаться рамок какой-либо религии. Её образ здесь взят как определённый концепт.
Использование элементов католицизма - результат прочтения книги "Спиридион" Жорж Санд, во многом благодаря которой также поменялся мой взгляд на реальную сущность монашества.

На историческую точность не претендую, и вообще моя хата с краю))

Песня: Eels - Altar Boy (их кавер на Rickie Lee Jones). Текст:
www.songlyrics.com/rickie-lee-jones/altar-boy-l...
Цитата в тексте, прочитанная Виктором: Платон, "Федр" спасибо, семестр философии

пс: себя судить сложно, но надеюсь, что вышло читабельно

Первые солнечные лучи мягко касались поверхности озера, над которой стоял полупрозрачный туман.
От лёгкого дуновения ветра вода в озере вздрагивала и ребрилась, будто он проводил по каким-то невидимым глазу струнам, а те издавали едва различимый переливчатый звук.
В этом крохотном лесочке обычно тихо. Все звери, которые здесь водятся, будто бы однажды сговорились вести свою деятельность как можно более бесшумно, чтобы не нарушать царившее в нём умиротворяющее спокойствие.

Несмотря на то, что сам лес размеров достаточно скромных, но растущие в нём деревья пусть и редкие, но высокие, толстые; их кроны как на перегонки тянутся в небо, а могучие корни вгрызаются в землю. Выглядело так, словно ствол растягивало с двух сторон.
Юри сидел за одним из таких деревьев рядом с озером и ждал.

Тот монах должен прийти сюда, в этом нет никаких сомнений. Юри давно следил за ним, поэтому знал наверняка.

Едва солнце лениво поднялось над горизонтом, скудно освещая пространство, показалась тень монаха. Он практически беззвучно ступал по редкой траве и мху, немного придерживая рясу, чтобы та не волочилась по земле.

Юри встал, отряхнул одежду и впился в монаха взглядом. Хотя его тело было абсолютно невидимым, он почему-то не мог позволить себе выйти из-за дерева.

Вот монах уже подошёл к самой кромке озера и начал не спеша снимать с себя лиловую рясу. Расстегнул. Вынул из неё одну руку, затем вторую и, аккуратно сложив, совсем неаккуратно бросил одежду в траву. Холодная, не успевшая ещё нагреться, вода облизывала ступни монаха, солнце ласкало его алебастровую кожу и светлые волосы, которые при таком освещении выглядели почти серебряными. Затем он начал потихоньку продвигаться вперёд, и небольшие волны расходились от его движений. Наклонился, зачерпнул полные ладони воды и умыл ей лицо. Провёл влажными руками по предплечьям, груди, плоскому животу. И своей эрекции.

Юри смотрел на него и знал, что последует дальше, но не мог отвести взгляд.

Монах поднял голову, подставляя лицо тёплым солнечным лучам, и улыбнулся. Однако никакого веселья или удовольствия эта улыбка не отражала и в помине. Его небесно-голубые, как у младенца, глаза оставались холодными, а в линии губ затаилась печаль. Он провёл рукой по члену ещё раз, уже более чувственно. И ещё. На его щеках начал проступать румянец, губы приоткрылись, а рука продолжала двигаться, двигаться быстрее и быстрее.

Юри сглотнул и сжал себя через штаны. Он хотел его. Из горла монаха вырвался тихий стон, и Юри уже больше не мог сдерживаться: скользнул рукой к паху и тоже обхватил свой член, двигаясь быстро и рвано.

Монах сорвался на бешеный темп, сорвался и его голос, и Юри еле удержался от того, чтобы застонать. Ни при человеческой жизни, ни после своего частичного перевоплощения он не хотел никого так страстно, как его.

Он кончил, и Юри кончил вслед за ним. Они оба тяжело дышали, и затем монах тихо произнёс:
- Как же… как же жаль.

***

Монаха этого звали Виктор, и во многом он был таким, каким, казалось, каждый монах должен быть: никогда никому не врал, не таил злобы, был всегда доброжелательным и отзывчивым.

Едва светало, Виктор просыпался и начинал утреннюю молитву. Он молился горячо, с жаром, и если бы его увидел кто-то из послушников даже в молитве наедине с собой, то никогда бы не усомнился в произносимых им словах. Ему практически не нужен был молебник. Многое он просто знал наизусть, что, помимо чёрной зависти, вызывало ещё большее уважение.

Но Юри знал, что ни в одном слове, произнесённом этим монахом, не было и капли искренности.

Это было просто парадоксально, на самом деле. Юри наблюдал отлынивающих от служб монахов, монахов, таящих разъедавшую душу ненависть, горькую, как кориандр. Алчных, не гнушавшихся никаких путей, чтобы пробиться на верхушку здешней власти. Они совершенно гадко завидовали, хитрили, увиливали. И при этом каждый из них возносил свою веру и ставил её во главе любого своего поступка. А если уж с самооправданием совсем было туго, то они любили перед неблагородным поступком сначала извиниться. Или после.

Этот Виктор был другой.

При всей своей порядочности и неукоснительном исполнении монашеского долга, которое иногда было даже немного слишком, его сердце не откликалось ни на одну молитву, ни на один образ, ни на одну поучительную книгу.

В его сердце не было веры во Всевышнего, оно не знало любви к людям. Совсем.

Юри сам это видел.

С тех пор, как ему было предложено перевоплощение, он стал очень восприимчивым к людским сердцам. Он мог видеть, как снедала человека злоба, ощущать чужое пламя страсти, различать правду и ложь. Его взгляд на человека как такового перевернулся с ног на голову.

Однако хотя в его бытие и хлынул поток эмоций и чувств, он, будучи на предпоследней стадии перевоплощения, потихоньку разучивался испытывать свои собственные. Это до сих пор было ему странно: знать, что чувствует кто-то другой, но не уметь ощущать всё это самому. Если быть точнее, то на данном этапе ему ещё было это доступно, но различие между тем, как было раньше, и тем, как стало сейчас, было колоссальным.

***

Виктор тщательно вымыл себя, не позволяя остаться на теле ничему, что могло бы свидетельствовать о том, что он поддался соблазну. Его лицо снова приняло обычное, ничем не обременённое выражение. Он пригладил взъерошившиеся волосы, ещё раз слегка обдал себя водой и направился обратно по направлению к берегу, чтобы там облачиться в своё монашеское одеяние и спокойно, как ни в чём не бывало, вернуться в монастырь.

Но Юри видел, с какой подавляемой горечью мерцала его душа.

***

Переход на последнюю стадию, после которой Юри мог бы развоплотиться как человек и стать иным звучал достаточно просто: нужно было поглотить человеческую душу.

Но, как обычно и бывает, на деле это совсем не так просто, как кажется, ведь абы какая душа для этого не подойдёт, да и нельзя было её просто взять и поглотить. Она должна быть сильная, мощная – достаточно мощная для того, чтобы нарушить привычные законы природы и сделать из одной сущности другую. Более того, её нельзя было «украсть». Она сама должна была добровольно шагнуть в твои объятия.

***

Юри до сих пор помнил то, как нашёл Виктора, словно это было вчера.

Он достаточно долго скитался в поисках подходящей души. За его плечами были не только различные города, но и страны - даже те, что разделены морями. Он искал среди многих людей, но никак не мог найти именно ту душу, что подходила бы ему.

Так он и пришёл в этот самый монастырь. Не было какой-то конкретной причины, интуиция ему ничего не подсказывала. Это была чистой воды случайность. Ткнул пальцем в небо и попал.

Был холодный, очень холодный февральский день. Местные жители загибались от стужи, снег слезами стекал по их впалым щекам, юрко забирался за шиворот, вызывая тем самым неприятную судорогу. Запасы продовольствия стремительно заканчивались.

У монахов, как водится, всё было не так плохо, хотя даже их положение нельзя было назвать хорошим.

В монастырь Юри последовал за двумя сиротами, которые отправились туда в поисках помощи. По желтизне их лиц нетрудно было догадаться, что они были чем-то больны; их руки и ноги были такими худыми, что оставалось лишь гадать, как они не падали, когда бушующий ветер дул им в спины. Однако по приходе в монастырь они обнаружили, что им были совсем не рады. Тяжело покивав и пообещав за них молиться, детей спровадили от греха подальше. И вот, когда те уже отошли от монастыря на достаточно приличное расстояние, Юри увидел, как за ними бежит один из монахов. В рясе, в обычной обуви, бежит по снегу и окрикивает. А затем даёт еду и просит приходить к воротам монастыря и завтра, и послезавтра, и вообще, когда им это было необходимо.

Вот так Юри и узнал Виктора.

***

Наблюдая за ним всё пристальнее и пристальнее, Юри разглядел в его душе отчаяние. Он знал это отчаяние, он сам испытывал его не раз.

Виктор хотел искренне поверить в то, чем он занимается. Правда хотел. Так бывает: когда тебе всю жизнь говорят, что ты по определению должен как-то думать или что-то делать, то и сам начинаешь верить, что да, действительно должен. Но скользкий, неприятный червячок сомнения вдруг появляется в твоём сознании, и ты не можешь больше привычно мыслить или действовать. Ты как бы берёшь себя за шкирку, с головой швыряешь в огонь и пепел и отчаянно пытаешься придать всему этому смысл, убедить себя в том, что всё делаешь правильно.

Но не можешь.

Поиски Виктора завели его в монастырь. «Обстановка меняет отношение», – думал он. «Обстановка, – думал он, – может поменять и восприятие».

Иногда Юри наблюдал, как в его сердце словно бы на секунды вспыхивали облегчение, понимание, наполненность сакральным смыслом. На секунды. Судя по всему, ради этих секунд Виктор и жил.

***

Как это ни иронично, также Юри узнал, что этому монаху, самому достойному из них, помимо веры, не хватает секса.

Более того, он знал, как сильно ему не хватает секса с мужчиной.

Виктор никогда не ласкал себя в монастыре, даже находясь в своей келье в абсолютном одиночестве. Он предпочитал либо всеми силами сдерживать напряжение, либо выходить из монастыря с первыми лучами солнца и уже на расстоянии предаваться самоудовлетворению.

Когда Юри впервые увидел эту картину, он даже, признаться, опешил.

Но, наблюдая за Виктором всё пристальнее и пристальнее, он пришёл к одному выводу: этот человек был искушением даже для искушённого.

Виктор ласкал себя, совершенно не стесняясь, пальцы одной руки аккуратно проскальзывали сзади, другая рука двигалась по члену. Он беспрестанно облизывал пересыхающие губы, а его сердце заходилось в сумасшедшем ритме.
Глаза Юри неотрывно следили за движением рук Виктора, за солёными капельками пота, стекающими по его груди; уши ловили тихие стоны, заставляя кровь горячим возбуждением приливать к паху.

Он хотел встать на колени перед этим монахом и помочь ему ртом. Так, чтобы стоны больше не были тихими.

***

Продолжая свои наблюдения, Юри узнал, что Виктор подкармливал животных.

Вернее, он подкармливал одну собаку: большого, кудрявого и очень лохматого пуделя. Виктор, как и Юри, не имел понятия, откуда в тех местах могла взяться такая собака, явно когда-то жившая в богатом доме: в других домах такие просто не водятся. Возможно, много лет назад она сбежала от хозяев да так и не нашла обратной дороги. Теперь же этот пудель обрёл нового хозяина и, судя по всему, совершенно об этом не жалел.

Виктор всегда с той или иной трапезы уносил с собой немного еды, аккуратно её пряча, хотя, в общем и целом, не сильно скрываясь, и нёс псу.

Когда тот заканчивал есть, его хвост, казалось, того и гляди оторвётся: настолько быстро пёс им махал, спеша сообщить всему миру в лице Виктора, как он счастлив. Его мокрый, большой, как лопата, язык широко облизывал лицо хозяина, а тот смеялся и чесал его за ухом. В один такой раз он со смешком произнёс:

- Хорошо-хорошо, Маккачин, я понял, ты меня любишь, спасибо, - Виктор замолчал, продолжая слегка трепать пса по голове. И затем он зачем-то сказал в пустоту: - Нравятся мне собаки.

Юри заулыбался. При земной жизни ему тоже нравились собаки, у него даже был пёс. Тоже пудель, причём очень похожий на этого: пушистый, ласковый, совершенно не переносящий одиночества. Когда он впервые увидел Маккачина, то даже на секунду подумал, что это и есть его пёс, чудесным образом вернувшийся к жизни. Хотя, приглядевшись, Юри заметил явные отличия: этот был больше, старше, и его шерсть была чуточку длиннее. Но всё равно очень похож.

И вот тогда Маккачин посмотрел прямо на него. Казалось, чары, что делали Юри невидимым, на него не действовали. Для Виктора внимание пса также не осталось незамеченным.

- Что такое? А? Маккачин, - спросил Виктор, и посмотрел туда, куда уставилась собака. Однако, в отличие от неё, он, по всей видимости, никого и ничего не заметил. И всё же Юри показалось странным то, как Виктор сжал губы, отводя взгляд…

***

Огонь заходящего солнца пожирал небо, расцвечивая облака рыжим. Виктор стоял в библиотеке и чуть менее аккуратно, чем следовало, помогал расставлять книги. Глухонемой монах, чьей обязанностью был присмотр за библиотекой, расставлял и рассортировывал их вместе с ним.

Иногда Виктор доставал какую-либо книгу и зачем-то вслух зачитывал оттуда отрывки, иногда добавляя комментарий по поводу того, что удивлён, как от этой книги ещё не избавились в монастыре.

Юри невольно улыбался, глядя на него, сам не зная почему.

- «Душа неразумная подчиняется телесным аффектам, ей свойственен неразумный пыл и раздражительность; душа разумная благодаря разуму не обращает внимания на тело и борется с неразумием». Вот такие дела, да? – очень важным голосом прочитал Виктор.
- Ага, - на автомате ответил Юри.

Виктор резко вскинул голову и огляделся. Затем с недоверием глянул на глухонемого монаха и уставился куда-то в пустоту.

Юри был готов провалиться сквозь землю.

***

Он продолжал наблюдать за Виктором, но не имел понятия, как подступиться к его душе. Юри знал, что такую душу земная жизнь не держит, как в своё время не держала земная жизнь его, но в то же время Виктор словно цеплялся за что-то, словно хотел удержаться на плаву. Он будто бы не терял надежду, что ли.

***

Юри нравилось смотреть на то, как Виктор проводит время один в своей келье. У этой кельи было одно маленькое окошечко с видом на монастырский огород, и вечером Виктор любил иногда встать рядом с этим окошком, поставить локти на подоконник и наблюдать за тем, как окунается во тьму мир. Бывало, Юри подходил к нему совсем близко – настолько, что видел отражение луны в его ларимарных глазах. Иногда Виктор поворачивал голову и смотрел на него в упор. В такие моменты кровь знакомым чувством из прошлой жизни вскипала в жилах, щёки становились пунцовыми. Виктор не видел Юри. Но порой казалось, что он будто бы что-то чувствовал.

А ещё Виктор время от времени просыпался, разбуженный кошмаром. Светлые волосы липли к мокрому лбу, тело потряхивало лёгкой дрожью, а голос испуганно, на автомате, шептал: «Всё хорошо, всё хорошо, всё хорошо».

Юри не знал, что ему снится. Но зато он видел несколько шрамов на его теле.

И вполне догадывался, за что тот мог их получить.

Во время очередного ночного кошмара Юри не выдержал и присел рядом с постелью Виктора на колени. Он видел, как капельки пота стекают по покрывшейся мурашками шее, как вздымается и опускается его грудь. Руки сжимали одеяло мёртвой хваткой, а губы повторяли: «Всё хорошо, всё хорошо, всё хорошо», как мантру, как заученную наизусть молитву.

Виктор закрыл глаза и закусил губу.

Юри видел, как ему было больно. Так больно, что, казалось, его душа пойдёт трещинами. Но нет. Несмотря на кажущуюся хрупкость, она была прочной. Как толстый лёд озера в холодную зиму.

Что-то в Юри дрогнуло в этот момент. Его чувства стали настолько трудноразличимыми, что он не мог идентифицировать, что же именно шевельнулось где-то в грудной клетке, где-то там, где находится сердце. Сам он никогда не знал этого чувства при жизни.

Юри поднёс руку и аккуратно погладил воздух над тыльной стороной ладони Виктора, беззвучно прошептав: «Всё хорошо».

Виктор тихо ровно задышал. И кивнул.

***

Юри понимал, что тянуть смысла нет. Он либо поглощает душу Виктора и перевоплощается до конца, либо возвращает себе своё человеческое существование – с тем только отличием, что его собственная душа теперь навеки связана с небытием. Смерть для него воистину станет концом: его душа, пока теплящаяся в теле, после смерти растворится дымом в пустоте, словно её никогда и не было в этом мире.

Настала пора действовать.

Августовское солнце даже утром томно припекало его черноволосую макушку. На этот раз Юри решил не применять никаких маскирующих чар. Он привычно сидел под обильной листвой дерева и опирался спиной на его могучий ствол.

Совсем скоро он появится.

И да, Виктор в самом деле не заставил себя долго ждать. Как всегда, в лиловой рясе, твёрдой походкой до самого бережка.

Виктор никогда не оборачивался по пути.

Он приступил к своей привычной процедуре раздевания. Один рукав, второй. Осторожно снимает, неосторожно бросает на землю. Приветственно трогает водную гладь рукой.

Выйдя из-за дерева, Юри ещё не знал, что выберет: спокойное существование с потрясающими возможностями или бурную жизнь с известным печальным концом. Но одно он знал точно: если он и пожалеет о чём-то, то о встрече с Виктором – никогда.

И в тот момент, когда Виктор обернулся, его губ коснулась улыбка.

@темы: кацудон, фанфики, yuri on ice

---

Продолжаю хулиганить

Оно, конечно, обидно, что я перестала вести дневник, но - увы! Сейчас мне не хочется этого делать по личным причинам, поэтому пока что я просто выкладываю здесь свои работы

Остапа понесло Не ожидала от себя, что мне вдруг захочется написать что-то размером больше, чем 5 страниц, но вон оно как получается. Пока что это только начало, разумеется, ибо, по сюжету песни, впереди ещё 12 дней))

Ссылка на фикбук
Автор: Dakota_23
Название: С 1-го и по 13-е
Фэндом: Yuri!!! on Ice
Пэйринг или персонажи: Виктор/Юри
Рейтинг: PG-13
Жанры: Юмор, Флафф, Пародия, Повседневность, Songfic, ER (Established Relationship), Стёб
Размер: планируется Мини (или миди, смотря как понесёт), написано 3 страницы, 1 часть
Статус: в процессе
Описание: Отстаньте от нашей нации с первого по тринадцатое!
С первого и по тринадцатое - с песнями, шутками, танцами, е! Чем же еще заниматься-то, с первого и по тринадцатое? (с)
Примечания автора: Сегодня 7 мая, а я выкладываю новогодний фанфик. Самое время! Но так вышло, что эту песню я услышала не так давно, и мне ужасно захотелось написать про Юри с Виктором в это волшебное в Россиюшке время

Можно рассматривать в контексте этого ficbook.net/readfic/5425323 фанфика, как первый совместный Новый Год Вити и Юри.

1-ое

Первого как-то проснулись, ух ты!
Уже под вечер ползем на кухню
С курантами, бьющими в голове,
Поближе к залежам оливье

Юри не было так плохо с банкета после его феерического провала на Гран-При. Каждое его движение отдавалось болью в суставах и мышцах, каждый поворот головы провоцировал острое покалывание в висках, затылок так и вовсе, казалось, тянул назад, когда Юри пытался приподнять голову с подушки. Или не с подушки. Что-то для неё чересчур уж жестковато. Сделав над собой героическое усилие, достойное подвигов Геракла, Юри приподнялся на локтях и попробовал осмотреться. Однако ему не удалось даже этого – ибо его голова угодила аккурат в еловые ветки, а в лицо настырно лезли развешанные буквально на каждом дюйме новогодние игрушки: Юри пытался объяснить Виктору, что количество не переходит в качество, но толку от его объяснений было как от козла молока. Поэтому сейчас ему пришлось сделать ещё одно, даже в большей мере требующее невероятных усилий действие: кое-как выбраться из-под ёлки, после чего с горем пополам сесть. Его желудок неприятно сжался, напоминая, что этой ночью Юри был к нему немил, заставляя переваривать еду и алкоголь в таких сочетаниях и количествах, в каких в здравом уме никому бы и в голову не пришло употреблять. Однако в здравости своего ума Юри начал сомневаться после почти добровольно выпитого пятого бокала шампанского, а если уж по-честному, то после раздумий над ответом в целых полсекунды, когда Виктор позвал его жить к себе в Россию. И вот он здесь.

- Юри… - донёсся до него слабый голос. Виктор, до этого лежавший тише воды ниже травы, вдруг подал признаки жизни – да не откуда-нибудь, а аккурат справа от него. – Ты куда?..
- Судя по ощущениям, на тот свет, - выдохнул Юри и снова улёгся на пол.
- Надо похмелиться, - прохрипел ему в ответ Виктор. – Авось полегчает.
Сейчас он звучал вовсе не как пятикратный победитель чемпионата мира по фигурному катанию, а как самый настоящий алкаш подзаборный. Юри, насколько мог, скосил глаза на стол, и его взгляд наткнулся на полупустую тарелку с мандаринами. Такими сладкими. Сочными. Как же ему хотелось пить.
- Витя, нет, - сказал Юри, озвучивая свой подавший признаки жизни разум. – Давай лучше боржоми.
- За ним в магазин идти надо, - почти захныкал тот. – Но если среди нас есть добровольцы, то милости прошу.

Добровольцев не наблюдалось. Гоша, не спавший всю ночь, бряцал на гитаре заунывную мелодию, рассредоточенным взглядом уставившись в пространство. Его ночной новогодний звонок Ане, по всей видимости, не увенчался успехом. Мила, Юра и прилетевший на огонёк Отабек вместе спали на диване: Мила занимала примерно три четверти их спального места, раскинувшись морской звездой, когда как Отабек и Юра жались на оставшейся четвёртой части, один заменяя другому одеяло, а второй – матрас с подушкой. Юра был абсолютно трезв, как стёклышко, но измотан ночной гулянкой до предела. Пхичит также не упустил случая покутить, впервые приехав в гости из тёплого Тайланда, и на удивление стойко и без нытья окунулся в снежно-слякотную, такую непривычную для него зиму. Сейчас он развалился в соседнем кресле, и драгоценный телефон, любовь всей его жизни, опасно кренился из свесившейся с кресла руки.

Яков громко храпел в другой комнате.

Юри позволил себе полежать в таком положении ещё буквально пять минут, после чего не выдержал и пошёл, что называется, «на зов природы» в туалет. По возвращении он обнаружил сидящего за столом Виктора, который чистил мандаринки и жадно их ел. Когда он повернулся к Юри, на его лице читалось такое блаженство, которое сравнимо было только с блаженством Юри, который ел мамин кацудон после пяти долгих лет отсутствия в Ю-топии.
- Хочешь? – с набитым ртом спросил Виктор, протягивая Юри очищенный мандарин.
Любовь – это когда любимый человек читает, как по волшебству, твои желания и стремится их исполнить.
- Хочу, - с улыбкой ответил Юри, принял мандарин от Виктора и сел рядом за стол.
Так они молча сидели, жевали их и время от времени обменивались довольными улыбками. На душе Юри царило приятное умиротворение; Виктор же, казалось, был абсолютно счастлив. Несмотря на похмелье.

- Пить хочу ужасно, - сказал Юри, когда они полностью опустошили вазу. Помолчал и добавил, – и боржоми.
- Да, сейчас бы боржоми, - со вздохом согласился Виктор. – Почему ещё никто не придумал доставку боржоми на дом после всех государственных праздников? Этот человек был бы сказочно богат.
- Я рассол от огурцов видел в холодильнике, - подал голос Гоша. – Это вы правильно, что такие вещи не выбрасываете. Всегда в хозяйстве пригодится.
Вообще- то Юри очень хотел выбросить занимающую пространство в холодильнике банку. Да, у мамы Виктора были замечательные соленья, но зачем хранить оставшуюся после них жидкость? Странно. Виктор объяснил, что вообще-то у них не было такой традиции – оставлять банки с водой после солений, но конкретно сейчас, перед новым годом, им это пригодится. Мол, самое оно утром первого января.
- Точно! – воскликнул Витя. – Как я мог забыть. Юри, у нас же в холодильнике есть живая вода, пойдём.

Юри позволил потащить себя на кухню (потому что сам он еле передвигал ноги), а затем наблюдал Виктора, который присосался к банке из-под огурцов и со стоном пил рассол.
- Ммм, - выдохнул он, оторвавшись от неё. – То, что доктор прописал.
Юри с сомнением принял от него банку и скептически её оглядел.
- Ты уверен, что это поможет? – с сомнением спросил он.
- Народный рецепт, - ухмыльнулся Виктор. Ну, раз у него появились силы на такую улыбку и такой тон, то, может, и правда поможет. Юри со скрипом потянулся за кружкой в сушилку, чтобы налить рассол в неё. Виктор фыркнул, за что получил взгляд прищуренных глаз.
- Ну, раз ты так говоришь, - пробормотал Юри и осторожно сделал глоток. - Витя,- тут же поморщился он. Жидкость была очень солёная, с кислинкой, и явно не предназначалась для обычного питья. – Как ты вообще это пить можешь?!
- Юри, надо восстанавливать соли, - пожурил Виктор-знаток-Никифоров. – Пей.
Юри со вздохом снова приложился к кружке, на этот раз решив разделаться с рассолом быстро и без сомнений. В конце концов, Виктору лучше знать, как оправляться после таких новогодних отмечаний. Он почти чувствовал, как холодная жидкость передвигалась по пищеводу. Но вот его многострадальный желудок был не в восторге.
- Виктор, - простонал Юри. – Оооох…
- Вы чего там всё стонете? – проорал, кажется, продравший глаза Юрка. – Опять непотребствами занимаетесь, извращенцы чёртовы?!
- Виктор, - снова простонал Юри, кое-как поставив кружку на стол, и схватился за воротник Виктора, притягивая его ближе. – Виктор, меня сейчас стошнит…
- Юри! – в панике вскрикнул тот. Кажется, для пищеварительной системы японцев смесь алкоголя, еды и огуречного рассола была немного слишком. – К туалету, живо!

Полчаса спустя они лежали в обнимку в комнате, скрывшись от подозрительных взглядов их компании. Виктор осторожно гладил волосы Юри и целовал его в макушку, пока тот крепко к нему прижимался, уткнувшись носом в грудь. За стеной, кажется, все проснувшиеся продолжили праздновать, однако не в таких масштабах, как ночью, и уже гораздо тише.
- Прости, - сказал Витя. – Не хотел, чтобы так вышло.
- Всё в порядке, - пробубнил Юри. Сейчас ему было гораздо лучше. – Если мы таки допустим следующий раз, то всё же давай кто-нибудь из нас сходит за минералкой.
- Хорошо, - поцеловал его в лоб Виктор. – Могу даже сегодня сходить, дай только полежим ещё немного. Да и поесть бы не помешало, - добавил он. - У нас оливье на неделю вперёд осталось, наверное.
Юри подумал о щедро заправленном майонезом блюде с этой горой самых странно перемешанных вместе ингредиентов и решил, что нет, к таким свершениям он ещё не готов.
- Буду тебе крайне признателен, если сходишь, - сказал Юри.

Да, отметили они с размахом. Включили по телевизору голубой огонёк, который никто не смотрел, но который был приятным фоном для их беседы. Под бой курантов торопливо писали на бумажках свои желания, а потом жгли, бросали в шампанское пепел и пили. Оглушительно кричали по-русски «С Новым годом!» под заливистый лай Маккачина.
Под возбуждённые переговоры пускали оглушительные салюты во дворе. Помимо них были ещё группки четыре людей, и каждая со своими салютами и хлопушками. Танцевали как угорелые до трёх ночи, а раз в двадцать минут, как по часам, садились обратно за стол, чтобы произнести – все по очереди – тосты. Ели как не в себя, сметая все угощения, но каким-то образом всё равно оставив треть стола нетронутой.
После четырёх была лирическая часть, когда все разделились по группкам и говорили на задушевные темы, рассказывая потаённые секреты и делясь личными переживаниями. Потом снова танцевали, и так - пока каждый из них не провалился от усталости в крепкий сон.

Да, с размахом они отметили. Но этот размах был такой тёплый, душевный, с совершенно особенной атмосферой, которую можно было прочувствовать только в новогоднюю ночь. Наутро Юри было очень плохо физически. Однако его сердце испытывало абсолютную, всепоглощающую детскую радость. И любовь. Он ощущал любовь ко всем присутствующим, а в особенности к Виктору так, как никогда раньше. Он и не знал, что может так любить.

Когда Юри сумел заставить себя выползти из комнаты ближе к восьми вечера, то увидел Пхичита, с ужасным акцентом и большим энтузиазмом, вместе с Виктором распевающего «В лесу родилась ёлочка». Остальные гости, по всей видимости, уже отправились восвояси по домам.

Да, они отметили с размахом. Но Юри и понятия не имел, что это ещё не конец праздника.

@музыка: Несчастный Случай - С 1-го и по 13-е

@темы: кацудон, фанфики, yuri on ice

---

Я тут немного похулиганила и написала фичок по Юрцам. Закономерное событие в моей жизни, по-моему)) Я не могла не

Ссылка на фикбук
Название: Примета такая!
Фэндом: Yuri!!! on Ice
Пэйринг: Виктор/Юри
Рейтинг: PG-13
Жанры: Флафф, Повседневность, ER (Established Relationship), Стёб
Размер: Мини, 5 страниц
Статус: закончен
Описание: «Честное слово»,- подумал Юри,-«кто-то из нас закончится раньше: либо я, либо приметы».

Юри знал, что жить в чужой стране будет сложно. Одно дело, когда ты катаешься по всему миру на соревнования: с местными жителями общаться не нужно, а времени ознакомиться с иной культурой мало. Всё «all inclusive», все готовы тебе помочь, никаких проблем. Другое дело, когда нелёгкая тебя заносит в другую страну на ПМЖ. И уж тем более, если не только нелёгкая, но ещё и коварная заносит тебя не куда-то, а в Россию.

Пару раз он уже видел, как Виктор вёл себя очень странно в, казалось бы, совершенно рядовых ситуациях. Например, он напрочь отказывался выносить мусор под вечер.

- Юри! Ты что, хочешь, чтобы нас ограбили? – округлил глаза он. Удивлённо хлопая ресницами, Юри посмотрел на него. Как эти две вещи вообще могут быть связаны? Разумеется, он не хотел, чтобы их ограбили; он хотел, чтобы мешок с мусором перестал мозолить ему глаза всякий раз, когда он входит в комнату Виктора. Он честно пытался объяснить, что никто их не будет грабить, и вообще, хоть Ю-топия и была маленьким местечком, но охранные меры были здесь что надо. Но тот был непреклонен.
- Выносить мусор под вечер – привлекать в дом воров, – припечатал он его своим железным аргументом, да так, что Юри и впрямь замолчал.

Также Виктор строго-настрого запретил Юри зашивать на себе одежду.
– Не шей на себе – зашьёшь память, – погрозил он пальцем.
– Зашьёшь память? – начал было Юри. – Как можно зашить на себе память? И что это вообще значит?
– Ещё как можно, – с умным видом отвечал ему Виктор, – Зашьёшь на себе – забывчивым станешь! Я вот так однажды не послушал бабку свою, и зашил на себе подштанники. И погляди, что со мной стало! – он похлопал по себе, как по неопровержимому доказательству своих слов.
Юри дважды моргнул, прежде чем всё-таки снял с себя штаны и принялся их зашивать.

«Ладно», – думал он, – «У каждого свои тараканы…».

Но, приехав в Россию, он понял, что то были ещё цветочки.

***

– Витя, я ушёл! – крикнул Юри, закончив обуваться. Тот вышел к нему из кухни, вытирая руки полотенцем. Сегодня была его очередь готовить завтрак и мыть посуду, и по сему случаю на нём был надет замечательный фартук в цветочек, и Юри не мог не отметить, что он ужасно ему шёл.
– Удачи, – с улыбкой сказал он, и, подойдя к Юри, мягко поцеловал. Ну что за чудо!
Юри похлопал себя по карманам – кажется, ничего не забыл –, и со спокойной душой вышел из дома. Однако его путешествие было недолгим: пройдя чуть больше половины улицы, он схватился за голову – ну конечно, ключи!
Развернувшись и стартанув, что есть мочи, он понёсся обратно по направлению к дому, и как назло, ещё долго ждал лифт, который ехал размеренно, не спеша. Как будто специально действовал на нервы.

Когда он открывал дверь квартиры, Виктор уже ждал его на пороге.
– Увидел в окно, как ты несёшься. Чего потерял?
– Ключи. Подай, пожалуйста, я очень спешу. Они на зеркале, – торопливо сказал Юри.
– А, ну если на зеркале, то сходи за ними сам. И не забудь в него посмотреться и постучать три раза! – наставительно ответил тот.
– Чт…
– Юри! Ты же не хочешь, чтобы по пути случилось что-то плохое! Примета такая! – настойчиво сказал Витя. Когда Юри сделал умоляющие глаза, тот строго на него посмотрел. – Давай-давай.

«Почему я делаю это…» – задался философским вопросом Юри, стуча по поверхности зеркала.

***

Сегодня у них был Романтический Ужин. Мягкий свет от длинных свечей. Изысканное вино в изящных бокалах с длинными ножками. Бордовая скатерть на круглом столе. Потрясающая еда, от которой исходил манящий запах. Всё как надо. «По фэншую, прости господи», – прокомментировал убранство их стола Виктор. В сторонке скромно стояла солонка, на которую пока никто не обращал внимания.

Одна тема разговора плавно перетекала в другую переплетая фигурное катание, безграничный космос и вчерашнюю покупку хлеба в супермаркете, а воск свечей, тем временем, медленно стекал на подсвечники, созданные искусными мастерами…
Внимательно слушая рассказ Виктора о теории струн (и не отводя от него влюблённого взгляда), Юри потянулся к той самой, ничем не приметной, солонке и случайно её опрокинул. Соль не преминула щедро высыпаться на скатерть.

– Прости-прости! Заслушался! – начал было оправдываться Юри. – Я сейчас всё уберу! – и, подставив ладонь к краю стола, стал аккуратно стряхивать соль со стола другой рукой. Но тут Виктор остановил его.
– Юри. Подожди.
– Да?
– Возьми щепотку и перебрось через левое плечо.
– Ещё и с пола её потом убирать? Нет уж, спасибо, – с улыбкой отказался Юри, но Виктор настаивал:
– Юри! Возьми и перебрось!
– Да что такое-то,- Юри уже всерьёз начал беспокоиться, но Виктор продолжил:
– Это примета такая! Чтоб не поссориться нам!

Всё ещё мало что понимая, Юри бросил через левое плечо целую горсть соли, которую уже успел собрать со стола.

***

– Витя! Долго ты там будешь копаться?! – нервно кричал с порога Юри, переминаясь с ноги на ногу. Время отчаянно поджимало – самолёт до Японии их ждать не будет. Они сладко проспали свой будильник, поэтому сейчас были вынуждены собираться в экстренной спешке.

«Документы, загранпаспорта, билеты на самолёт, любимая игрушка Маккачина», – мысленно перечислял про себя Юри список нужных вещей. Всё было на месте. Ну, почти.

– Не дом, а проваленная яма, – бухтел Виктор себе под нос. – Если бы я был наушниками, где бы я лежал?
Юри не выдержал и тоже сорвался на поиски. На зеркале нет, в ящиках нет… Подойдя к трёхъярусной полочке для всякой всячины – от ботинок до расчёсок –, он нашёл заветные наушники под грудой шапок и перчаток.
– Витя! Нашлись! – крикнул Юри, и из комнаты с облегчённым лицом вышел Виктор. – Всё, всё собрали, можем выходить.
– Юри. Стой.
– Витя, некогда!
– Надо посидеть на дорожку! Обязательно надо посидеть! – настойчиво сказал Виктор. Сделав серьёзное лицо, он плюхнулся на ближайшую горизонтальную поверхность и выжидающе посмотрел на Юри.

Спорить было бесполезно. Обречённо вздохнув, он плюхнулся рядом.

***

Юри знал, был за ним такой грешок: переедать. Обычно он следил за своим рационом и не позволял себе ничего лишнего, но раз в пару месяцев он устраивал себе «загрузочный» день, в который выпускал своего внутреннего обжору и ел за семерых. И вот сейчас, когда его мама наведалась к нему на другой конец света (и, казалось, увезла с собой половину продовольственных запасов Японии), он решил, что, мол, да, сегодня именно тот день.

Сейчас, однако, он об этом пожалел – пара кусочков сасими явно была лишней. Сидя за столом вместе с матерью и Витей, он изо всех сил пытался остановить одолевшую его икоту. И дыхание задерживал, и воду пил – никак не проходит, что ж ты будешь делать.

– А знаешь, у нас говорят: если икаешь, то вспоминает кто-то,- задумчиво сказал Виктор. – И нужно перечислить вслух или про себя имена тех, кто это мог бы быть, пока икота не закончится. На ком икать перестанешь – тот и вспоминает.
– Ты серьёзно? – через силу сказал Юри, пытаясь сдержать очередной «ик».
– Вполне! – воодушевился Виктор. – Примета же такая!

Кого они только не вспомнили. Мари, отца, Минако-сэнсэй, соперников по льду – от Минами до Джей-Джея, соседку через улицу, с которой Юри всегда вежливо здоровался, продавщицу из булочной неподалёку от их дома…
В итоге икота прекратилась на какой-то тётке, которая ему пятая вода на киселе и которая живёт аж на Хоккайдо. Видела Юри раз в жизни.

Магия, не иначе.

***

Очередной триллер по ТВ-3 в девять вечера, который Юри и Виктор не упустили случая посмотреть. Можно сказать, это стало их маленькой традицией: смотреть триллеры по вечерам. Это было здорово: после изнуряющих тренировок просто прийти домой и делать блаженное ничего, уставившись в телевизор и время от времени обмениваясь поцелуями.

Глаза Юри уже потихоньку начали закрываться под аккомпанемент голоса кричащей в фильме девушки, но неожиданно к ней присоединился и Виктор.
– Юри! Звон!
Он резко встрепенулся и начал ошалело оглядываться.
– Звон? Где, какой?!
– У меня! В ушах! Быстрее, в каком ухе звенит?
– Витя, ты тоже задремал, что ли? – вытаращил глаза Юри. – Или чего стряслось?
– Ну же, назови ухо!
– Да господи,- почему-то запаниковал Юри. – Ну, правое!
– Фух, какая радость,- спокойно сказал Виктор и, уж было подскочив, опустился обратно в подушки. Через некоторое время заметив, что Юри смотрит на него как на тяжелобольного, он объяснил всё просто:
– Примета такая. Если в правом ухе звенит, то к благим новостям, а если в левом – к худым. Такие вот пироги, – и широко зевнул. – Ты ложись, ложись. Засыпай богатырским сном. А то, как у нас говорится, в здоровом теле – здоровый дух.

***

В их доме собралась вся честная компания юных и не очень, местных и «из-за бугра» светил фигурного катания. Среди них были и дорогие друзья, и коллеги, и даже соперники. Поводом собраться всем вместе стало весьма радостное и заслуживающее сбора гостей событие: официальная помолвка Вити и Юри.

Все медленно курсировали по дому и вот-вот готовились сесть за стол: ставили за него недостающие стулья и недостающую еду на него же.
Юри как раз ставил последний стул, когда Виктор его окликнул:
– Юри! За угол стола не ставь!
– Почему же? – удивлённо спросил он, опуская стул на намеченное место.– Ты смотри, сколько народу, все не вместимся!
– Я тебя умоляю, в России никто за угол стола садиться не будет, – начал Виктор, но Юри, который из чисто практических соображений хотел поставить стул на свободное место, сказал:
– Ну давай я сяду, а ты рядышком.
Виктор вытаращил глаза.
– Юри!
– Мальчишка, – крякнул позади него Яков. – Примета у нас такая: сядешь на углу стола, семь лет не женишься. Ну, или не выйдешь замуж, у вас тут это нынче актуально.

«Честное слово», – подумал Юри, ставя стул поближе к собратьям у края стола. – «Кто-то из нас закончится раньше: либо я, либо приметы».

***

Юри переехал жить к Вите около года назад. Всего его вещи уже давно были разобраны, нашли своё место и чувствовали себя вполне комфортно. Единственным, что во всей это идиллии чувствовало себя как-то не так – это шаблон Юри, который успешно порвался под натиском иной культуры.

Закрыв за собой дверь их квартиры, он услышал:
– …И теперь я почти приучил Юри есть борщ! Он не с первого раза оценил, конечно, но с кем не бывает! Вот вчера даже за добавкой ходил, я видел!
Витя явно изливал кому-то душу и делал это на английском, так что Юри, неся с собой увесистый пакет из ближайшей «Пятёрочки», с большим интересом направился в кухню.

За их деревянным столиком попивали чаёк и делились последними сплетнями Витя и не кто иной, как Крис Джакометти. Тот сидел к нему спиной и не заметил вторжения в их уютный междусобойчик, но зато Витя поднял глаза, увидел Юри и радостно заулыбался:
– Вспомнишь солнце, вот и луч!
– Привет, Крис, – Юри поздоровался со всё ещё сидящим к нему спиной гостем и почувствовал, как уши непроизвольно начали гореть алым. Не каждый человек даже по прошествии почти полутора лет может спокойно находиться в присутствии того, с кем отжигал чуть ли не голышом, танцуя на шесте.
Крис обернулся и удивлённо поднял брови.
– Юри! Я и не сразу признал! – сказал он, игриво подмигнув. – У тебя так волосы отросли, по инстаграму и не скажешь.
Юри не успел прокомментировать это замечание, потому что Виктор решил вставить свои пять копеек:
– Не узнал знакомый – быть тебе богатым! Примета такая!

Крис недоуменно посмотрел на Виктора.
Но зато в голове Юри, тем временем, работа началась полным ходом.

«Положим, это правда, но с чего бы… Богатых родственников нет, банк грабить не собираюсь, почку продавать, вроде бы, тоже… Хотя, глядя на цены, порой хочется… Ах точно! Чемпионат Мира!» – прикинув в голове сумму, он перевёл её в порции кацудонов, которые можно было бы на эти деньги сварганить, и на сердце потеплело.
Постучав по столу и переплюнув через левое плечо, Юри откликнулся:
– Чем чёрт не шутит!
Виктор с гордостью посмотрел на своего почти обрусевшего Юри и смахнул умильную слезинку.

***

Шёл пятый год их брака, и Юри бы соврал, если бы сказал, что не был счастлив как слон всё это время. После Чемпионата Мира они оба как-то подуспокоились, и теперь их обоих устраивал другой вид деятельности на льду: тренировка подающих надежды спортсменов. Теперь они задорно соревновались достижениями учеников, а не своими собственными. И Виктор был бы самым большим в мире лжецом, если бы сказал, что это не доставляло ему истинного удовольствия.

Сейчас он уходил на каток раньше обычного: произошли какие-то небольшие изменения в расписании тренировок, и он выходил на добрых полчаса раньше Юри. Стоя на пороге, Виктор поправлял шарф под пристальным взглядом своего мужа и время от времени очаровательно ему улыбался.

Выйдя за порог, он обернулся.
– Ну, чао-какао! Скоро увидимся! – и вытянул губы трубочкой для поцелуя, но не тут-то было.
– Витя, ты что! Нельзя целоваться через порог: поссоримся!
«Серьёзно, я обожаю этого парня», – думал Виктор, заходя обратно в дом и получая смачный поцелуй в губы.

@темы: кацудон, фанфики, yuri on ice

---

WTF 2017

Вылупляшки

Вылупляшки от:

WTF ERURI 2017


WTF BDSM 2017 (визитка прекрасная, а аватары выше всяких похвал)


WTF K-Project 2017 (прикольная визитка )

Баннеры.

Баннеры

У них чудесная визитка

УХ ЗАИНТРИГОВАЛИ ЮРЦЫ

А это вообще что-то потрясающее

Спойлер

эрури, бдсм, фантастические твари, ди.грей-мен, юрцы на льду, ГП факин мэджик

@темы: wtf 2017

---

Есть две фигни во мне:
1) Я очень сильно боюсь делать другим людям больно.
2) Терпеть не могу врать, поэтому практически всегда говорю правду.
И сейчас передо мной такая ситуация, когда либо я говорю правду и причиняю боль человеку, либо вру и делаю больно себе. Я не знаю, как быть. Если бы это был рядовой случай, то я недолго думая сказала бы правду. Но здесь, что называется, один из вопросов всей моей жизни, потому что я не знаю, чем для меня эта правда обернётся - либо меня принимают такой, какая есть, либо в моей жизни наступает лютый и беспросветный пиздец. И я не уверена, что готова так рисковать - особенно сейчас. Но мне крайне, КРАЙНЕ трудно держать эту правду в себе, потому что я не могу действовать свободно и по своему усмотрению - одна только мысль о том, что мне придётся врать, скрываться и обременять другого человека своими нерешёнными проблемами, заставляет меня покрываться мурашками. Вот такие дела

@темы: life

---

Сегодня ночью было офигеть как стрёмно О_О
Я лежала и не могла уснуть, прокручивая в голове разную жизу. Потом почувствовала чьё-то присутствие, приоткрыла один глаз и увидела Настю - она стояла в какой-то белой курточке, похожей на мою. Я попыталась спросить, что случилось, но голос не слушался - тогда попыталась встать и поняла, что тело тоже не слушается, после чего закричала, упала с кровати... И ПРОСНУЛАСЬ БЛЯТЬ. Лёжа себе спокойно в одеялке в той же позе, что и засыпала. То есть всё это время мне снилось то, что я не могу уснуть. Знатно я перепугалась, конечно, это было так похоже на реальность х_х

@темы: life

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Пробило на ещё один фикус.

Автор: Dakota_23
Фандом: Shingeki no Kyojin
Название: Седина (ссылка на фикбук)
Пэйринг: Эрвин/Ривай
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Романтика, ER (Established Relationship)
Размер: Мини, 3 страницы
Статус: закончен
Описание: Никто из них не знал, когда конец придёт – через пять лет, через год, завтра или даже через полчаса. Но одна только мечта о том, что когда-нибудь они доживут до того, чтобы постареть вместе, заставляла их осторожно верить в то, что они всё-таки справятся.
Публикация на других ресурсах: Только c моего разрешения.

Ева Линд. Адриан Ришар. Ребер Томас. Фудзивара Юрико. Они и ещё десяток юных бойцов стали жертвами последней вылазки. Теперь же остатки их тел догорали в поднимающемся в небо пламени, распространяя приторный сладковатый запах.
Ривай ненавидел моменты прощания: надрывные рыдания под аккомпанемент потрескивания костра; мокрые от слёз лица, куда ни брось взгляд; его собственное сердце, будто покрывающееся ледяной коркой. Смерть в такие моменты словно стояла за спиной и безмолвно обещала: «Не переживай, я и за тобой скоро приду».

Кто-то с криком отчаяния бросил в костёр камень, будто хотел наказать пламя за то, что то пожирало его друзей.

Ривай случайно встретился взглядом с одним из курсантов, и в полных боли глазах этого мальчишки горели отчаяние вперемешку с яростью. Ривай отвернулся, и, скрестив на груди руки, направился в противоположную от кострища сторону, к баракам. Ну ненавидел он эти моменты!

Эрвин внимательно проследил за ним взглядом.
***
Ривай во второй раз вытирал пыль со всех поверхностей, на которых она могла скопиться, когда Эрвин вошёл в комнату, мокрый от внезапно пролившегося дождя.
- Только попробуй накапать, я только что всё здесь вылизал,- предупредил Ривай, глянув на него из-за плеча. Эрвин усмехнулся:
- Виноват. Кто же знал, что польёт как из ведра?
Он аккуратно снял свою верхнюю одежду и повесил на крючок. Его губы посинели от холода. Ривай отложил влажную тряпку в сторону и вытер руки о фартук.
- И где это ты шлялся так долго? – спросил он. По правде сказать, этот вопрос был по большей части риторическим, поскольку Ривай догадывался, где всё это время находился Эрвин.
- У костра,- спокойно подтвердил тот догадку Ривая, расстёгивая ремни униформы.
- Всегда поражало, как ты выдерживаешь стоять там до последнего потухшего огонька.
Они посмотрели друг другу в глаза. Ривай ожидал, что Эрвин скажет ему что-то о долге, об обязанности или о чём-то другом не менее возвышенном, но он ответил просто:
- Сам поражаюсь. Но даже если бы хотел, не смог уйти.
В воздухе повисла пауза.
- Вот как,- сказал Ривай. – Что ж, я уверен, бойцы оценили бы безраздельное внимание своего командира в такой момент.
Эрвин грустно улыбнулся ему. Наконец, оставшись в одной рубашке и брюках, он распростёр руки, приглашая в свои объятия. Ривай подошёл к нему, и его тут же крепким кольцом обвили сильные руки.
***
Они лежали на кровати, тесно прижимаясь друг к другу, переплетя руки и ноги, дыша друг другу в шею. Легкие поглаживания по спине, мимолётные поцелуи всюду, куда могли достать губы, тихие вздохи, и они всё никак не могли сполна насладиться тем, что вернулись из очередной экспедиции. Оба.

Сколько раз им ещё будет так везти, что ни одному из них не придётся переживать невыносимую горечь от потери другого?

Эрвин перебирал волосы Ривая, медленно пропуская их через свои пальцы, и неожиданно сказал:
- Мои поздравления.
Тот приподнял голову и вопросительно на него посмотрел. Эрвин мягко улыбался.
- Я вижу у тебя седой волос.
- Эрвин,- прищурившись, ответил Ривай,- я всегда знал, что чувство юмора у тебя то ещё, но в этот раз ты превзошёл сам себя.
- А я не шучу,- продолжая улыбаться, нисколько не смутился он. – Вооот здесь,- Эрвин подёргал волосок где-то в районе виска. – О, он здесь и не один такой даже.
Ривай, всё ещё недоверчиво на него глядя, освободился из объятий, взял в руки подсвечник с горящей в нём свечой и подошёл к зеркалу. Приблизившись к нему ближе, он внимательно присмотрелся к волосам, находящимся в височной области, и увидел, что теперь их смоляную черноту разбавляет очень лёгкая, но при ближайшем рассмотрении едва заметная седина.
- Твою ж дивизию.
Эрвин рассмеялся. Подперев голову одной рукой, он с весёлыми искорками в глазах смотрел в зеркало, наблюдая за лицом Ривая, выражение которого было примерно таким же, как когда он впервые увидел блистающие чистотой бараки, которые мыли в крайнем случае раз в полгода, да и то одной и той же тряпкой.
- Я теперь старикан,- обречённо сказал Ривай,- совсем как ты.
- Мы вообще-то практически ровесники,- с шутливой обидой в голосе сказал Эрвин.
- И даже при такой минимальной разнице в нашем возрасте ты умудрялся быть большим стариканом, чем я,- тем же тоном продолжил Ривай. Он повернул голову в другую сторону, и чертыхнулся, заметив, что и другого виска коснулись первые признаки седины.
- Справедливо. Но зато теперь между нами гораздо больше общего,- миролюбиво заключил Эрвин и приглашающе похлопал по одеялу, в которое они были укутаны. Покачав головой, Ривай двинулся обратно в сторону постели, поставил подсвечник на прикроватный столик и лёг обратно, возвращаясь в тёплые объятия. Напоследок он буркнул:
- Вам, блондинам, всегда везёт седеть в последнюю очередь.
- А если я буду не седым, а лысым?– предположил Эрвин. – Как Пиксис.
- Упаси боже, Эрвин! - содрогнулся Ривай. – Всё что угодно, но только не лысым. И тем более не как Пиксис, больной ты ублюдок.
Эрвин тихо засмеялся, прижавшись губами к его волосам.
- Честно говоря, сомневаюсь, что доживу до таких лет, чтобы это проверить… Но я рад, что мы оба дожили до твоих седых волос. Никогда не думал, что судьба может быть настолько ко мне благосклонна.

Они замолчали. Звуки проливного дождя за маленьким окном наполняли комнату. Мягкий золотистый свет освещал заставленный книгами пол, голые стены и скудную мебель. Пахло чистотой и свежестью.

Ривай поднёс к своим губам руки Эрвина и поцеловал.

Смерть. Он видел её бессчётное количество раз. Иногда смерти были похожими друг на друга, одна к одной, иногда - совершенно необычными. Иногда они были отвратительными до тошноты, когда обезображенные до кровавой каши трупы смешивались один с другим, и при всём желании было не разобрать, где чьё тело, а иногда - спокойными, умиротворёнными, как сон. Хотя смерть была неизменной спутницей Ривая, он всегда находил в себе силы идти дальше, кто бы ни покидал его на жизненном пути.

Однако Ривай не имел ни малейшего понятия, как жить, если потеряет Эрвина. Ни малейшего. Казалось, он забыл, что это такое – жизнь без него, и не хотел больше вспоминать. Никогда.

- Эрвин,- произнёс Ривай. – Я бы тоже хотел увидеть, как ты поседеешь.

Они оба знали, что не могут ничего друг другу обещать. Каждая их экспедиция может стать последней, а каждая рана – смертельной. Они могли запросто умереть от заражения крови, как умирали их солдаты, вернувшись из-за стен живыми.

Конечно, люди умирали и внутри стен. Но смерть была для них гостьей. Гостьей, а не спутницей.

- Спасибо,- ответил Эрвин.

Всё, что они могли сделать – это просто верить друг другу, всецело и безоговорочно. Никогда друг в друге не сомневаться. Оставаться вместе до самого конца.
Никто из них не знал, когда этот конец придёт – через пять лет, через год, завтра или даже через полчаса. Но одна только мечта о том, что когда-нибудь они доживут до того, чтобы постареть вместе, заставляла их осторожно верить в то, что они всё-таки справятся.

@темы: фанфики, SnK, эрури

---

Я тут родила вот такую вот странную вещь... под впечатлением от данной картинки. Мысль потрясающая. Она не давала мне покоя несколько дней, я буквально засыпала и представляла себе, как это можно было бы переложить на Эрвина с Риваем, и вышло то, что вышло.

ficbook.net/readfic/4761585
Название: Reunion / Воссоединение
Фандом: Shingeki no Kyojin
Пэйринг: Эрвин/Ривай
Рейтинг: PG-13
Жанры: Философия, ER (Established Relationship)
Предупреждения: Смерть основного персонажа
Размер: Драббл, 2 страницы
Статус: закончен
Описание:
Есть такая теория, что момент смерти человека в его сознании длится целую вечность. Данная работа - то, как я представляю себе такой момент у Ривая.
Публикация на других ресурсах:
Только с моего разрешения и ссылкой на данную работу. Хотя я сомневаюсь, что оно кому-то понадобится.
Примечания автора:
- Скажите мне напоследок, это всё правда? Или это происходит у меня в голове?
- Конечно, это происходит у тебя в голове, Гарри, но кто сказал тебе, что поэтому оно не должно быть правдой? (с) Гарри Поттер
___
Мысли об этой теории не давали мне покоя несколько дней, и я всё-таки вылила их на бумагу. Вышло, на мой взгляд, немного странно, но в целом, надеюсь, читабельно.
Если можно назвать это философией, то давайте назовём...

шапка больше фанфика (нет)

***

Изломанное, с ног до головы перепачканное грязью и кровью тело лежало на земле. Конечности были согнуты под неестественными углами, как если бы неловкий кукловод, перебирая ниточки, окончательно их запутал и бросил свою куклу лежать на земле, более ненужную.

***

Открыв глаза, Ривай обнаружил, что не видит практически ничего. Всё, что было доступно для его визуального восприятия – яркий бежево-оранжевый свет, который окутывал, который проникал во все уголки этого «пространства», который был везде и сразу.
И хотя он ничего не видел, но зато, определённо, он многое чувствовал – даже больше, чем когда-либо.
Его глаза застилал этот свет, а его тело, хоть и было тех же форм и размеров, что и раньше, но словно бы слилось с этим пространством, было его неотделимой частью. И этим «телом», таким непривычным, он ощущал привычные объятия. Крепкие и знакомые. Родные.
- Эрвин,- попытался сказать Ривай. Однако его «речь» тоже была частью пространства. Он не произнёс свои слова, но словно бы их почувствовал.
Объятия стали теснее. Это вне всяких сомнений был Эрвин, и он обнимал Ривая обеими руками. Ривай вдыхал его запах, и он был точно таким же, каким тот его помнил.
И снова – он словно почувствовал, не услышал, но именно почувствовал, как его собственное имя отголоском прозвучало в этом пространстве. Ривай обнял Эрвина в ответ, и он словно бы ещё сильнее слился с его телом. Сейчас он был целым как никогда.

Тёплый свет заливал всё, и он сам был этим светом.

Прислушиваясь к своим ощущениям, Ривай понял, что они были не одни. Он не видел, но чувствовал присутствие матери. Он знал, что она здесь, рядом. Что она тоже часть него.
Он знал, что здесь есть Изабель. Фарлан. Его отряд. Старая женщина из подземелья, которая отдавала ему объедки со своего стола, когда он умирал от голода.
Здесь был Кенни.
Он прислушивался к своим ощущениям и понимал, что здесь есть все те, кто значил для него что-то, но кто уже покинул мир живых.

Все эти люди были частью этого пространства, и он сам был их частью.

Ривай сильнее стиснул Эрвина, всем своим существом окунаясь в ощущение бесконечного спокойствия, удовлетворения и тепла.

Они обнимали друг друга, и казалось, это длится целую вечность, а вечность длится одну бесконечно растянутую миллисекунду. Время, которого постоянно так не хватало в жизни, теперь было лишь словом. Время, о потере которого он когда-то сокрушался часами, неделями и даже годами, теперь не значило ничего.

Казалось, что длится лишь один момент, длится и не прекращается.

***
Поверженное тело звероподобного титана с громким шипящим звуком медленно исчезало в никуда. Уже виднелся его скелет, который тлел, как зажжённая папироса, но не оставлял следов.

Смерть Ривая была мгновенной. В тот самый момент, как его измождённое тело упало на землю с высоты птичьего полёта, его жизнь прервалась. И хотя оно явно говорило о том, что перед смертью он испытал невыносимое количество боли, его лицо было спокойным и мирным. Словно после долгого путешествия он наконец-то вернулся домой.

@темы: фанфики, SnK, эрури